Мистерия (СИ)

Разделением слова на части и постановкой неправильного ударения Тайра напомнила Бернарде Смешариков, чем вновь рассмешила.

— А это вот — смотри, — она сняла с ноги ближайшего манекена красную туфлю. — Вот эта палочка — каблук. Она бывает высокой или низкой.

— Но на такой неудобно ходить. Даже не пробуя, я чувствую, что будет неудобно.

— Конечно, неудобно! — по холлу рассыпался брызками звонкий хохот. — Но кого это заботит? Мы же делаем все для того, чтобы нравиться мужчинам, а не для того, чтобы нам было удобно.

Да? Нравиться мужчинам?

Тайра вновь подумала о том, что будь она в Рууре, ни за что бы не стала выряжаться в привлекающие внимание тряпки — не хватало ей раньше похотливых взглядов? Но здесь…

Если здесь такие мужчины, как Стив — от этой мысли она покраснела не внешне, но изнутри, — то, может, стоит постараться? Конечно, на то, что Тайра понравится ему как женщина, а не как подруга — все-таки она черноволосая, смуглая и… слишком другая, — шансов мало, но они есть. Ведь есть?

— А каблуки нужно носить обязательно?

— Ну-у-у… — промурчала Бернарда себе под нос, — желательно. Ты еще увидишь, с каким восторгом местные мачо поглядывают на ножки на шпильках. А если еще и в чулках…

— Мачо — это какие-то особенные мужчины?

— Ну да, можно сказать и так. Так что, нужны тебе каблуки?

— Нужны, — кивнула Тайра и покраснела — на это раз внешне. — Хотя бы одни.

— Да не одни, а тоже для разной одежды и разных цветов. Я имею в виду «туфли» разных цветов. Сейчас все найдем; я уже заметила, где здесь примерочная.

— Слу-у-у-шай, тебе все идет. Вот все, что бы ты ни одела.

Тайра теребила пальцами золотистый ремешок очередного — наверное, двадцатого по счету платья — смотрела на свое отражение в высоком зеркале и смущенно рдела от удовольствия. К ее темным волосам и ярким необычным глазам и цвета шли необычные: насыщенный бордовый, пронзительный синий, глубокий зеленый, слепящий желтый…

— Если бы я одела такой розовый — я ведь почти блондинка — то я смотрелась бы, как… ну, как распутная женщина, а ты даже в розовом смотришься, как чудесный цветок. Вот бы мне такие волосы! Знаешь, я в детстве мечтала о черных.

Бернарда, подперев щеку ладонью, завороженно рассматривала новую подругу, которая с каждый жестом, словом, взглядом, нравилась ей все больше. Как хорошо, что док привел ее из Коридора, что именно такую — интересную, загадочную, но при этом совершенно не высокомерную и крайне тактичную.

— Что ты — твои волосы великолепные и очень густые. На Архане такого оттенка не бывает — его добиваются очень сложными манипуляциями с краской, добываемой из помета одногорба.

— Что? Из…

По поднятым бровям Ди Тайра поняла вопрос и кивнула:

— Да. Из… г@вна, — и они заговорщицки захихикали. — Так что хорошо, что у тебя такой оттенок, и что…

— Мне не приходится мазать волосы пометом? Согласна.

— Не волосы даже — кожу.

— Спасибо, хоть не есть.

— Все равно противно.

Обычно выбор одежды, когда требуется огромное ее количество, — процесс скучный, но этот постоянно прерывался шутками, смехом и веселыми комментариями; время текло быстро и незаметно.

— Тебе действительно повезло с фигурой — все сидит, как влитое.

— Спасибо. Женщины моего мира всегда скрывают фигуру. Только если не работают в Сладких домах…

— О, это такие, куда мужчины приходят, чтобы?…

— Ага. И там все ходят голые.

— Пузатые, бородатые и лапают все, что движется за выступающие части тела?

— А ты откуда знаешь?

Бернарда прыснула в кулак.

— У меня хорошее воображение — могу представить.

— Точно, так и есть. И там все пахнет апельсиновым и лавандовым маслом. У меня подруга — бывшая подруга — там работала. Может, и сейчас. Так вот там все оголяются, а на улицах — нет.

— Хуже, когда ты решил оголиться на улице, а тебе и показать нечего, так что очень радостно, что это не твой случай.

— Спасибо тебе.

— Пожалуйста, — Ди удовлетворенно откинулась на спинку кресла. — Так, мы уже отобрали блузки, топы, брюки и нашли три хороших платья.

— Четыре, — робко поправила Тайра и снова с надеждой погладила золотистый ремешок.

— Хорошо, четыре. Снимай пока. Нам осталось отыскать верхнюю одежду, обувь, кофты и нижнее белье.

— А что такое нижнее белье?

— Нет, только не говори, что ты… Что вы…

На нее, не мигая, наивно и вопросительно смотрели желто-зеленые глаза.

— Он же голый!

— Он не голый — он в трусах и бюстгальтере.

— Но на него ведь смотрят мужчины! Как они… ой! Они ведь все видят…

— Тайра, да это манекен! Ему все равно, кто и что видит — он предназначен для того, чтобы демонстрировать вещи. А женщины перед своими мужчинами в домах так и ходят.

— Но зачем?

— Чтобы соблазнить.

Бернарда вдруг поняла, что ужас, написанный на лице прибывшей из другого мира девушки, скорее всего, связан с тем, что занятия любовью для женщин не являлись там чем-то приятным.

— Так ты… Ты никогда… Не была? Да?…

— Нет. И не хочу. Я боюсь. Мне рассказывали, что это грубо и больно.

— Вовсе нет! Бывает иначе. Мужчины бывают очень ласковыми, нежными, внимательными.