Мистерия в парижском омнибусе

Мне она больше не нужна, эта ваша выписка из книги актов гражданского состояния, — внезапно сказал месье Дюбуа. — Вы насмехались надо мной, или, скорее, вы меня недостойно обманули.

—

Я не сделал ничего подобного, в чем меня можно упрекать, — спокойно возразил месье Бланшелен. — Пожалуйста, сядьте, месье и объяснитесь, — добавил он, указывая на стул.

Месье Дюбуа, поколебавшись, сел на указанный ему стул и принял вызывающую позу, как человек, который готовится обрушить на оппонента серию упрёков.

—

Вы осмеливаетесь сказать, что вы меня не обманули! — начал он. — Я вам поручил произвести некоторые изыскания в Италии в отношении девушки, которая могла оказаться дочерью моего брата, и Вы обнаружили, что эта девушка умерла, но вы воздержались от того, чтобы сказать мне, что неё была сестра.

—

Я не мог вам об этом сказать, так как ещё вчера мне это было неизвестно.

—

Значит, вы об этом узнаете только сейчас и от меня?

—

Нет, мне это известно уже несколько часов. Но я не вижу, чем существование этой сестры может встревожить вас. Бьянка Романо, умерев раньше месье Франсуа Буае, не смогла унаследовать его имущество.

—

Да, но вы, кто претендует на то, что ему известно все… вам неизвестна последняя воля моего брата, изложенная в его завещании.

—

Никто, я уверен в этом, не знал её до смерти завещателя.

—

Никто… но я её знаю. Нотариус, который её оформил в письменном виде, прибыл ко мне в Париж и показал мне копию завещания. Мой брат оставил совокупность всего своего состояния, равными долями, не одной, а двум своим дочерям, Бьянке и Пие Романо. Бьянка умерла, но Пия жива. Следовательно, я окончательно и бесповоротно лишён наследства брата.

Торговый агент изменился в лице. Очевидно, он тоже больше не сомневался в том, что Пия такая же законная наследница, как и её сестра.

—

Я уже успокоился, — продолжил месье Дюбуа, — но постарался сейчас до вас донести моё решение, означающее, что в связи со случившимся наши соглашения отныне беспредметны, и мне хотелось бы получить от вас обязательство, подписанное мною… которое больше не может ничему и никому послужить.

—

Оно не может мне сослужить никакой службы… теперь, — медленно сказал Бланшелен, размышляя, — но ситуация может измениться.

—

Что вы имеете ввиду? — спросил месье Дюбуа раздражённо. — Речь идёт о фактах, а не о химерических предположениях. Вы не можете воспользоваться по отношению ко мне обязательством, выполнение которого с моей стороны подчинено условию, которое стало невыполнимым. Так что у вас нет никакого основания и интереса его хранить, и вам следует мне его вернуть.

—

Позвольте мне у вас спросить, почему вы так упорно хотите его получить, этот документ, — холодно произнёс Бланшелен.

—

Я не хочу, чтобы остались даже малейшие следы соглашения, о котором я сожалею… что я сделал это.

—

Я мог бы вам ответить, что в отличие от вас я, наоборот, люблю, когда эти следы существуют, и вы не можете вынудить меня вернуть вам акт, подписанный вами без всякого принуждения. Но я предпочитаю вам доказать, что этот акт ещё может сослужить нам службу… позже. Пожалуйста, вспомните его содержание.

—

Я его и не забывал никогда. Там сказано, что в вознаграждение действий, предпринятых по моей воле и не указанных в этом документе я вам должен заплатить сумму в сто тысяч франков, подлежащую оплате в день… вы хорошо слышите… когда я получу свою долю наследства, как наследник по закону, в наследственном имуществе своего сводного брата Франсуа Буае.

—

Абсолютно точно, месье, и я буква в букву придерживаюсь условий этого соглашения.

—

Очень хорошо. Тогда, вы никогда не получите ваши сто тысяч франков, потому что я никогда не получу ни одного су из наследства моего брата.

—

Почему вы так думаете?

—

О! Прошу вас, не нужно никаких двусмысленностей. Вы, полагаю, не возьмёте на себя смелость утверждать, что если эта Пия исчезнет из этого мира так же, как и её сестра, то я получу наследство брата. Пия Романо пережила завещателя, и следовательно, она унаследовала его имущество, и следовательно даже её смерть не сделает меня наследником состояния моего брата. Это состояние перейдёт, в этом случае, её родителям, а, за неимением таковых, к государству, так как итальянский закон, вероятно, аналогичен на французскому законодательству.

—

Я тоже так думаю.

—

Так что вы тогда ожидаете от будущего?

—

Это — моя тайна.

—

Мне кажется, что я имею право знать эту вашу тайну. Я не хочу, чтобы моя рука увязла в нечистых делишках, которые вы, без сомнения, задумали, чтобы запутать очень ясное… явное дело.

—

Вы не будете нести ответственность за то, что я делаю и сделаю.

—

Я на это очень надеюсь.

—

Тогда, позвольте мне действовать так, как я считаю нужным это делать.

—

Я не могу вам в этом помешать, но я вам заявляю, что вам не оплатят ваше старание. Меня больше не интересует это наследство. Я смирился с тем, что потерял его, и не хочу больше слышать о нем от вас.

—