Мистерия

– Точно так же мне сказал Правитель – он тоже согласился подумать. Спасибо вам за это. Я расскажу, да. Расскажу. Может, не сегодня, но… скоро.

– Вот и хорошо. Ты сама решишь когда, а я буду ждать и всегда найду время. И ты помнишь о том, что сегодня мы идем к нам пить чай, да? Там Клэр, наверное, уже наготовила кучу еды и ходит по дому и ругается. Она всегда ворчит, когда я не возвращаюсь вовремя, и еда остывает. Тем более, вещи уже выбрали – осталось забрать.

– У нас столько всего! – в благоговении выдохнула Тайра. – Сколько же денег мы оставим местному лавочнику?

– Поверь мне, этот «лавочник» прекрасно зарабатывает и без таких, как мы. А уж после «потопа» ему любая сумма будет в помощь, да и мы не разоримся, так что все хорошо, не беспокойся. Ты лучше подумай, сколько пакетов сможешь взять с таким расчетом, чтобы твои руки навечно не отвисли до пола.

– Четыре! – храбро напыжилась Тайра. – Или даже шесть.

– Ну да… «Я понесу пакеты, а ты, Гена, понесешь меня, да?» – Вспомнился Бернарде анекдот про Чебурашку.

– Гена? А кто такой Гена?

В ответ Тайра услышала лишь сдавленный смех.

– Бери четыре пакета. Я возьму остальные, а про «Гену» расскажу как-нибудь потом.

* * *

Чтобы не выглядеть чрезмерно заботливой наседкой, Стив отведал разогретых пирожков, выпил чаю, поблагодарил Клэр и был таков.

Бернарда перенесет Тайру сразу в ее дом – так он подумал – тогда зачем он будет мозолить глаза? Лучше посмотрит у себя телевизор, почешет пузо Пирату, займется чем-нибудь полезным, а позже зайдет навестить соседку под предлогом вечернего чаепития и с просьбой показать обновки.

В три часа пополудни Лагерфельд действительно смотрел телевизор и гладил сытого довольного кота.

В четыре тридцать он в третий раз подошел к боковому окну коридора, чтобы посмотреть, не появилось ли движение в особнячке на той стороне дороги?

Нет, не появилось.

Лагерфельд подумал, не открыть ли оставшуюся в холодильнике бутылку пива, но почему-то на кухню не пошел и бутылку не открыл. Что подумает Тайра, если учует исходящий от него незнакомый запах? Кстати, познакомить бы ее с местными винами – принести бы с собой бутылку белого игристого, вот только дома нет, а магазины не работают.

С этими мыслями он ушел дочитывать брошенные разносчиком еще до периода «великого сна» на газон газеты – старые, отсыревшие и неинтересные.

В пять еще раз накормил Пирата, и тот, объевшись, отправился наверх и, кажется, впал в летаргический сон – гладить стало некого.

Соседки все не было. На часах почти шесть; Стив начал волноваться.

Может, вернуться к Клэр, спросить, все ли в порядке? Или же просто позвонить Ди на мобильник? Ах да, сотовая сеть пока работает со сбоями, тогда какой смысл ехать? Если девушки еще не вернулись, то экономка будет знать не больше, чем он сам.

Снова промелькнула мысль о пиве – он не расслаблялся с самого возвращения из Криалы, – но док вновь откинул ее и разозлился сам на себя. Какого черта?

В семь вечера дом на той стороне начал тонуть в сгущающейся синеве, а вдоль по улице протянулись косые оранжевые лучи; опавшая листва у тротуаров, будто подсвеченная изнутри, заиграла зеленоватым, розовым, бордовым. Красиво, тихо.

Странно, что так долго. Странно, что Тайры еще нет, ведь за прошедшее с обеда время можно было перенести домой половину магазина, не заморачиваясь ни примеркой, ни выбором моделей. Может, все-таки что-то случилось?

«Нет, – гнал он от себя тревожные мысли, – не случилось». Просто док стал паникером – только и всего. Зависимой, одержимой другим человеком и его комфортом наседкой – курицей-клокотушкой. Надо же, до чего дошел.

В половине восьмого позвонил – прозвонился-таки сквозь помехи Эльконто; диалог вышел коротким.

– Приезжай ко мне? Посидим, выпьем, отдохнем. У меня дома такой запасник, оказывается – можно и без магазинов до Нового Года заседать.

– Не могу пока, занят.

– Чем? Пирата моешь, расчесываешь, учишь говорить? Третий глаз ему отращиваешь?

– Говорю же, занят.

– Слушай, да чем ты там один дома можешь быть занят? Или ты не один? Стиви, я начинаю волноваться. Может, ты «того», как вернулся? И поэтому скрываешься от глаз честного народа в своей халупе?

– Дэйн…

– А что Дэйн?!

– Слушай, а у тебя там есть белое игристое?

Пауза.

– Вискарь есть, коньяк есть, водка есть. Игристого нет – Ани же вообще почти не пьет, вот и не держу. А с каких пор ты перешел на облегченный сладкий вариант пузырькового расслабления?

– Надо мне.

– Игристого? А доктора тебе самому не надо?

– Ладно, я тут занят.

– Занят ты, ага!

– Перезвоню, Дэйн, как освобожусь.

– Да я сейчас Дрейку буду звонить, жаловаться – док, мол, наш, как вернулся, так на себя перестал быть похожим. Пусть пришлет наряд, проверит твой чайник…

На этом месте Стив нажал отбой.

Не потому что хотел обидеть друга (хотя тот уже обиделся и теперь при каждом удобном моменте будет вспоминать, как «бедного снайпера» все кому не лень отключают на середине фразы), а потому что на крыльце у дома напротив зажегся фонарь.

Наконец. Наконец. Наконец.

Его соседка вернулась.

* * *