Мистические культы Средневековья и Ренессанса

Вкратце мы уже сказали о природе и характере этого следствия. Оно было направлено не против отдельных поименно обозначенных обвиняемых, но против всего ордена, рассматриваемого в качестве коллективной личности. Судебное разбирательство над личностями, над индивидуальными преступлениями оставлялось для провинциальных соборов; дознание, доверенное понтификальным комиссарам, нацеливалось выше. Оно затрагивало сам дух установления, которым занималось: оно обладало признанной целью сделать орден целиком ответственным за ошибки его начальников и определенного числа его членов. На что указывает само заглавие следственных статей: Isti sunt articuli super quibus inquieretur contra ordinem militia Templi. Итак, после изложения преступных практик, о которых необходимо было проинформировать, материалы расследования добавляют, что эти практики происходят от соблюдения или статута ордена (art. 84); они оказываются в числе пунктов ордена введенными после одобрения, данного статутам апостольским престолом (art. 86). Нет ничего более определенного. Эти статьи доказывают, что по мысли Святого Престола практики, о которых идет речь, были одновременно освящены статутом и соблюдались во всем ордене[946]. Впрочем, статья 112 разъясняет, что ассоциация возомнила себя обязанной слепо исполнять все повеления великого магистра. Согласна с обвинением и булла об упразднении ордена “Vox in excelso”, которую мы знаем в течение небольшого периода времени, определенно поставившая в обвинение ордену преступления, вменяемые великому магистру, визитаторам и командорам: «Мы узнали, – говорит суверенный понтифик, – что магистр, командоры и другие братья этого ордена и сам орден запятнали себя вышеназванными преступлениями и некоторыми другими».

Если возразить, что в план инициаторов процесса входило уничтожение всей ассоциации, но именно ассоциация была поставлена под сомнение и отнюдь не несколько из ее членов, поскольку, как стоит заметить, многочисленные признания подтверждают и легитимируют обвинение, выдвинутое против Тамплиеров в качестве коллективного сообщества.

На самом деле очень обстоятельные и очень откровенные показания свидетельствуют о том, что в церемонии принятия предавались действам с соблюдением практик, абсолютно чуждым тем, которые разрешались публичными и официальными статутами.

Эти действа и эти практики рекомендовались статутом, отличным от того, что санкционировала Римская курия. Больше того: разные допрошенные рыцари признают, что практики навязывались в качестве исполнения орденских пунктов. Неизданный Флорентийский процесс содержит по данному факту наиболее точные показания.

Первый заслушанный на процессе свидетель подтверждает, что поклонению идолу, к которому обращались с христианскими словами, – “Deus adjuva me”, – являлось обрядом, соблюдаемым во всем ордене[947]. Он добавляет, что подобные идолы имелись во всех капитулах. Третий свидетель даже заявляет, что прецептор дома Святой Софии Пизанской располагал головой, похожей на идола из Болоньи: голова являлась его частной собственностью, и он ей поклонялся. Пятый свидетель, по крайней мере, согласен с утверждением первого о солидарности ордена в инкриминируемых обычаях[948].

Во Франции 104-й свидетель в расследовании от 1310 года Райналь де Бержерон выражается еще более определенно. Отречение, оскорбления креста, поцелуи, которые он должен был дать своему посвятителю и вплоть до противоестественного преступления – все это ему приказывалось или позволялось в качестве исполнения орденского пункта.

Герард де ла Рош, 106-й свидетель, говорит то же самое об отречении и плевании на крест. Он добавляет, что те, кто отказывались от этих кощунств, или кто их разоблачали, заточались в тюрьму и жестоко подавлялись.

Великий приор Раймонд де Вассиньяк, заслушанный 6 мая 1310 года, после рассказа об обстоятельствах своего приема, после того как был принужден отречься от креста, пойти и плюнуть сверху, добавляет, что этот способ принятия соблюдался во всем ордене, что в нем заключаются пункты и обычаи ордена. То же он говорит о поцелуях: “Fuit ei dictum, quod, secundum puncta ordinis, debebat eum osculari in ore et umbilico”[949]. Он признает, что других братьев принимали подобным же образом; ни он, ни они не протестовали. Выражение «это пункт ордена» отвечало за все, заставляя молчать наиболее щепетильных лиц.

Одинаково, на основании секретного правила, священники ордена должны были опускать сакраментальные слова мессы: «Мне объявлялось как орденское предписание, – говорит один из свидетелей из Витербо, – что священники Тамплиеры, празднуя мессу, были обязаны опускать слова освящения; но я их никогда не опускал»[950].