MITI и японское чудо: рост промышленной политики, 1925-1975 гг.

Активная промышленная ксенофобия Сахаси сделала его весьма популярным среди многих промышленников, но в другой сфере его официальной деятельности - отношениях с политическим миром - он оказался не столь умным и проницательным оператором, как в отношении IBM. С момента создания в 1955 г. Либерально-демократической партии политические деятели постепенно становились конкурентами бюрократов, хотя бюрократы не вполне понимали, что происходит. С 1932 по 1955 год в японском правительстве доминировали сначала военные, а затем экономические бюрократы. Однако примерно с 1960 г. в стране вновь стала складываться обстановка, сопоставимая с той, в которой работал Ёсино Синдзи в 1920-е годы: новые политики были гораздо более зависимы от бюрократии, чем в предыдущий период, но, с другой стороны, они обладали гораздо большими конституционными полномочиями, чем раньше. Бюрократы успокоились, поскольку после безвременной отставки Исибаси в 1957 г. по болезни его преемниками на посту премьер-министра стали известные бывшие бюрократы Киси, Икэда и Сато.

В то время как Сахаси работал в Бюро тяжелой промышленности, его товарищ по классу 1937 года Имаи Дзэнъэй был занят решением главной проблемы того времени: Каким должен быть ответ страны на требования международных организаций и союзников Японии либерализовать контроль над экономикой? Карьера Имаи в МИТИ сильно отличалась от карьеры Сахаси. Он, как и Сахаси, родился в Ниигате 5 октября 1913 г., окончил юридический факультет Тодай*, хотя в Токийский университет пришел через более элитную Первую высшую школу (Итико*) в Токио. Во время войны он работал над планами мобилизации материалов, что послужило хорошей подготовкой для его назначений в оккупационное время в Угольное агентство и Совет по экономической стабилизации.

 

После создания MITI Имаи работал в основном в области управления международной торговлей и первый год после возобновления работы японского посольства в Вашингтоне. Он и Сахаси работали в Секретариате одновременно, но в разных отделах, и свое первое назначение на должность начальника бюро Имаи получил за два года до того, как Сахаси получил свое. Именно в должности начальника Текстильного бюро с августа 1958 г. по февраль 1961 г. Имаи пришлось столкнуться с проблемой либерализации.

Несомненно, МИТИ как бюрократическая структура опасался, что либерализация может лишить его смысла существования, и именно поэтому, если не по какой-либо другой причине, стремился получить новые контрольные полномочия. Однако чиновники МИТИ как администраторы экономики были также глубоко обеспокоены структурными недостатками созданной ими системы, и вероятность того, что либерализация усилит эти "перекосы". Национализм играл определенную роль в их опасениях - возможность того, что полностью "открытая" японская экономика будет поглощена более крупными и гораздо более капитализированными иностранными предприятиями, - но даже без давления на либерализацию они понимали, что им придется что-то делать с поверхностно безрисковыми чрезмерными инвестициями, которые порождала система. Возникновение "избыточной конкуренции", как ее называли, совпало с появлением либерализации как политической проблемы, и вопросы, связанные с решением одной из них, в значительной степени повлияли на реакцию на другую. Текстильная промышленность стала одним из самых ярких примеров чрезмерных инвестиций и избыточной конкуренции.

Период пребывания Имаи на посту главного текстильного администратора был периодом углубляющегося кризиса. Система валютных бюджетов продолжала действовать, но Имаи понимал, что для предотвращения повторяющегося перепроизводства в неуправляемой хлопчатобумажной текстильной промышленности необходимо усилить контроль. "Злоупотребления, которыми сопровождалась система распределения хлопка-сырца, - вспоминал он, - были просто необычайными. Я выступал за замену этой системы на государственную корпорацию по импорту хлопка-сырца [Menka Yu'nyu * Kodan*], но промышленники яростно сопротивлялись этой идее. Фундаментальная проблема системы распределения заключалась в том, что она поощряла избыточные инвестиции в производственные мощности и приводила к избытку производственных мощностей. Нам нужны были полномочия по распределению инвестиций, а не только сырья".

 

Крупные прядильные компании - Teijin, Toray, Kanebo* и Unitikaw - было достаточно сложно контролировать, поскольку они часто прибегали к старой осакской традиции сопротивления вмешательству государства в их дела, но с мелкими производителями дело обстояло еще хуже. Они брали кредиты в банках и вкладывали деньги в оборудование с полным расчетом на то, что их не будет.