Митридат

Несмотря на молодость, киликиец Селевк прослыл одним из самых удачливых и жестоких рыцарей удачи. В Танаис он, как и главарь разбойников Фат, привёз свою добычу, живой товар: двух кузнецов-фригийцев, ювелира из Милета, педотриба-эллина и около десятка юных красавиц-азиаток, охотно покупаемых богатыми царьками номадов в свои гаремы. Несколько человек из команды его судна, головорезы и кутилы, болтались неподалёку, время от времени утоляя жажду боспорским вином. Одеты они были, как и их вожак Селевк, вызывающе пестро. Впрочем, опасаться им было нечего — здесь их никто не знал. Не в пример подручным Фата, насолившим многим из присутствующих на эмпории. Поэтому степные разбойники держались тихо и скромно, стараясь затеряться в толпе.

— Провалиться тебе в Аид! — рявкнул обозлённый донельзя Фат, когда в очередной раз удача обошла его стороной. — Проклятье! — он швырнул последний статер на стол, с ненавистью глядя на безмятежно ухмыляющегося Селевка.

Как бы невзначай его широченная лапища легла на рукоять длинного сарматского меча, лежащего рядом, на скамье. Селевк, по-прежнему улыбаясь, хищно сощурил карие глаза. Взгляды разбойника и пирата-киликийца на какой-то миг скрестились, словно остро отточенные клинки.

Первым не выдержал Фат — бормоча под нос все, какие только знал, ругательства ахайев, он вылил остатки вина из кратера в свой фиал и выпил одним глотком.

— Мне кажется, хозяин этой гнусной забегаловки забыл нас, — мягко проворковал Селевк. — Поди сюда, почтенный! — властно поманил он пальцем рыжеволосого вольноотпущенника, взмыленного, как скаковая лошадь. — Я не привык так долго ждать, любезнейший, — вежливо сказал он, показывая на пустой кратер.

Несмотря на вполне мирный тон Селевка, вольноотпущенник вдруг побледнел и забормотал заплетающимся от страха языком слова извинений.

— Поторопись, — щёлкнув пальцами, прервал его излияния пират. — Дорогой мой Фат, — придержал он было поднявшегося из-за стола разбойника, — думаю, что тебе спешить некуда. Садись, теперь угощаю я.

Долго упрашивать Фата не пришлось. Вскоре и новая порция крепкого вина исчезла в на удивление вместительных желудках собратьев по ремеслу, весьма обычному среди людей той воинственной эпохи.

— Ещё сыграем? — спросил Фат, упрямо боднув головой, будто ждал отказа со стороны Селевка.

— Почему нет? — показал в улыбке белоснежные зубы пират. — Но вот только в долг я не играю. Уж не обессудь. И не потому, что сомневаюсь в твоей честности. А из-за того, что превратности наших судеб могут сыграть скверную шутку: или меня четвертуют скорые на расправу римляне, или с тебя сдерут шкуру твои приятели-скифы. Поэтому, мне очень не хотелось бы даже подумать о том, что кто-то из нас будет вспоминать о другом дурно. К сожалению, перепоручить свои долги близким или родственникам я не могу, потому как один, словно перст. Да и ты, насколько я знаю, семьёй пока не обзавёлся.

— С чего ты взял, что я намереваюсь играть в долг? — злобно покривился Фат. — Эй, Хорёк, где ты там, трухлявая поганка?!

Из толпы вынырнул худой скрюченный старик в накинутом на плечи коротком рваном плаще с капюшоном. Угодливо поклонившись Фату, он застыл перед ним, сложив на груди сухие морщинистые руки, похожие на птичьи лапки, и глядя исподлобья хитрыми прищуренными глазами.

— Пусть приведут сюда наш товар, — приказал ему главарь разбойников. — Да, да, — перебил он старика, попытавшегося что-то робко пискнуть в ответ, — тех, кого ещё не продали. Только не медли.

Через некоторое время разбойники Фата, неуклюже замаскированные под добропорядочных граждан, пинками пригнали с десяток невольников, связанных попарно верёвками.

— Ставлю на кон! — торжествующе воскликнул изрядно опьяневший Фат. — Всех! Во сколько оценишь?

— Этих? — с ленивым любопытством повернулся к рабам Селевк. — Фат, где ты сумел добыть такую падаль?

Главарь разбойников сначала опешил, затем обиделся, но, после недолгих торгов, цену в конце концов сладили.

Вид несчастных и впрямь оставлял желать лучшего. Их гнали пешком через всю Таврику на север, где в одной из потаённых бухточек погрузили на плоскодонную галеру. Жестокий шторм, едва не пустивший ветхую посудину ко дну, тоже не добавил сил невольникам. Около пятнадцати человек, среди них и две женщины, нашли своё последнее пристанище в волнах Меотиды, пока на горизонте не показался Танаис. Загнав всех в реку, даже не дав снять одежды, рабов искупали, а после, выбелив мелом босые ноги, выставили на торги. Покормить их не сочли нужным…

Игра продолжалась недолго. Фату опять не повезло. Обычно угрюмый и сдержанный, он словно с цепи сорвался: зверем рычал на своих подручных, выбросил в реку фиал с вином (ему показалось, что там плавает сор), едва не проткнул мечом замешкавшегося хозяина палатки — тот не так быстро, как хотелось бы Фату, принёс очередную порцию хмельного. Селевк только посмеивался, но свой кривой меч, похожий на фракийскую махайру, держал поблизости — на всякий случай.