Митрополит Филипп

В Житии Филиппа этот Собор назван «советом об опричнине». Начиная рассказ о нем, автор печалится: «Как наше естество тяжкосердно и нерадиво!» Сатана, рыкая, зрит благое управление Филиппа и вооружается против него, желая навести на митрополита «смертоносные скорби». Вражьи наветы достигают не только простых людей, но и тех, кто сидит в «царевой советной палате». Тогда происходит великая беда: «Вельможи между собой принимают ненависть за любовь, гордыню за смирение, и распаляются друг против друга, как змии, злыми своими гнусными умышлениями, и соплетается всякая злая вещь – так, что и писать-то неудобно… И самого благочестивого царя возмутив, они сами на себя воздвигли гнев и ярость его. И от тех злых советов верных своих слуг, известных сродников и приятелей он приходит в ужас и на своих же бояр неукротимо гневается. И ради таковых злых соблазнов сотворяет совет и собирает весь священный собор во царствующий град Москву»[91].

Помимо Филиппа на Соборе присутствует еще девять главнейших архиереев, а также настоятели монастыре и государевы думные чины. Происходит не архиерейский собор и не земский, а скорее поместный, хотя и сокращенного вида.

Царь просит у Собора благословение на то, чтобы «…царство разделити и свой царский двор учинити во Александрове слободе». Собственно, царство и без того уже было разделено в 1565 году, когда учреждалась опричнина. Речь идет об углублении опричных порядков.

Во-первых, центр управления переносился с опричного двора, стоявшего в центре Москвы, рядом с Кремлем, на территорию Александровской слободы. А до нее из столицы два дня пути, как тогда считали. Иными словами, у России появился второй столичный центр. Государь и раньше бывал в Слободе, там велось обширное строительство как минимум с 1566 года. Однако теперь она из второстепенной резиденции становилась главной. Позднее, на протяжении нескольких лет Иван IV жил в Слободе, а в Москве лишь бывал. В дипломатической переписке стали говорить, что царь «…государство свое правит на Москве и в Слободе». Очевидно, Иваном IV двигало желание обезопасить себя от народного выступления или заговора знати.

Во-вторых, начались массовые репрессии, пали первые жертвы. Как тут Церкви печаловаться об опальных, если опричные отряды в провинции резали всех, под гребенку, кто попадался им в имениях Федорова-Челяднина и близких к нему людей? По обычаю, от опалы до казни проходило какое-то время, а тут лишь по факту казни узнавали: вот, опальный был человек… Явно, царю понадобилась полная воля в жизни и смерти подданных – настолько полная, чтобы Церковь молчала или одобряла пролитую его слугами кровь. Чтобы Церковь не вмешивалась.

В-третьих, разрастался опричный административный аппарат, отбирая у земского многие функции управления на местах, которые тот первоначально сохранил. С рубежа 1567-1568 годов опричные власти максимально обособлялись от земских[92].

Вот о чем объявил Иван Васильевич иерархам на Соборе. И вот на что он потребовал благословения.

Итак, сам царь «разделял» свое царство.

Современный историк В.А.Колобков точно выразил то впечатление, которое получили подданные Ивана IV от его действий: «Происходившие на глазах современников резкие перемены, связанные с фактическим разделением аппарата государственной власти, вышли далеко за рамки «внешних» проявлений того раздела, который существовал с момента учреждения опричнины. Создавая впечатление о расколе страны на два враждебных лагеря, они отразили коренные изменения в структуре государственного управления».