Мюрат

Франческетти, не в состоянии ответить, упал к его ногам и поцеловал ему руку. С этого момента дом генерала был в распоряжении Мюрата.

Как только слух о приезде короля разлетелся по окрестностям, к Висковато стали стекаться офицеры всех чинов, ветераны, сражавшиеся под его начальством, и корсиканские добровольцы. Скоро дом генерала превратился во дворец, деревня — в королевскую резиденцию, и остров — в королевство. Странные слухи распространились о намерениях Мюрата, армия в девятьсот человек давала им некоторые подтверждения. Как раз в это время Бланкард, Ланглад и Донадье попрощались с королем. Он хотел их удержать, но, посвятив себя спасению осужденного, они не желали делить королевского благополучия.

Мы уже говорили, что Мюрат встретил на борту сторожевого корабля из Бастии одного из своих прежних мамелюков, по имени Отелло, и что этот последний отправился за ним в Висковато. Экс-король неаполитанский замыслил сделать из него своего поверенного. Семейные связи влекли Отелло в Кастелламару. Король приказал ему туда вернуться и снабдил его письмами к лицам, на преданность которых он рассчитывал.

Отелло счастливо прибыл к своему тестю в Кастелламару и решил, что ему можно все рассказать. Но, испугавшись, тесть сообщил о посланнике Мюрата полиции. Ночью у Отелло был сделан обыск и королевская корреспонденция оказалась в руках у полиции.

На следующее утро все лица, которым адресовались письма, были арестованы и получили приказ ответить Мюрату, советуя ему ехать в Салерно как наиболее удобное для высадки место. Пять человек из семи имели низость это исполнить, и только двое братьев-испанцев отказались категорически, за что их бросили в темницу.

Между тем, 17‑го сентября Мюрат покинул Висковато, генерал Франческетти и много корсиканских офицеров составляли свиту. Мюрат направился к Аяччио через Котону, через горы Серра и Боско, Венако, Виваро, через просеки в лесу Веццаново и Богоньона. Везде его принимали как короля, у городских ворот его встречали многочисленные депутации, приветствовавшие его речами, величая титулом его величества. Наконец, 22‑го сентября он прибыл в Аяччио. Все население ожидало его за городом. Его въезд в город был триумфом. Его на руках несли до гостиницы, в которой прежде останавливались маршалы. Было отчего закружиться голове даже у человека менее впечатлительного, чем Мюрат. Он был в упоении. Входя в гостиницу, он пожал руку Франческетти и сказал:

— Посмотрите, по тому, как меня принимают корсиканцы, вы можете судить, что сделают для меня неаполитанцы, — это были первые слова, которые у него вырвались о планах на будущее.

И с этого же дня были сделаны распоряжения приготовить все к отплытию. Собрали десять небольших фелук. Один мальтиец, по имени Барбара, бывший капитан неаполитанского флота, был объявлен командиром экспедиции. Двести пятьдесят человек были собраны и получили приказ быть готовыми к отплытию при первом знаке. Мюрат ожидал ответов на письма, которые передал с Отелло. Они пришли утром 28‑го числа. Мюрат пригласил всех офицеров на большой обед и приказал выдать двойное жалованье и двойные порции всем людям.

Король сидел за десертом, когда доложили о приезде Мацерони, посланника могущественных иностранцев, принесшего Мюрату ответ, которого тот долго ждал в Тулоне. Мюрат поднялся из-за стола и вышел в соседнюю комнату. Мацерони держался как официальный посол, он передал королю ультиматум австрийского императора. Ультиматум гласил следующее:

«Мацерони уполномочен известить короля Иоахима, что его величество император австрийский предлагает ему убежище в своем государстве на следующих условиях:

1. Король примет частное имя. Королева наследовала имя Липано, может быть, и король примет то же имя.

2. Разрешается королю выбрать для местожительства один из городов Богемии, Моравии или Восточной Австрии. В этих провинциях он может жить беспрепятственно.

3. Король обязуется своим честным словом, что он никогда не покинет Австрии без согласия императора, что будет жить он, как знатный, но частный человек, покорный всей строгости законов Австрийской империи.

Уверенный в том, что все предложенное будет принято во внимание, нижеподписавшийся, получив приказ от императора, передаст это заявление.

Дано в Париже 1‑го сентября 1815 года». Подписано: Князь Меттерних.