Мюрат

Генерал Франческетти воспользовался этой минутой разочарования, чтобы подать совет не высаживаться в Калабрии, а направиться прямо в Триест и принять от Австрии убежище, которое было ею предложено. Находясь в одном из тех моментов чрезвычайной усталости и смертельной подавленности, когда даже сердце дряхлеет, король сначала воспротивился, но кончил тем, что согласился. В это мгновение генерал заметил, что матрос, спавший среди канатов, приподнялся, чтобы слышать, о чем они говорят. Генерал замолчал и указал Мюрату на матроса пальцем. Мюрат подошел к матросу и узнал в нем Луиджи. Измученный усталостью, тот заснул прямо на палубе. Искренность его сна успокоила короля. Разговор, на мгновение прерванный, возобновился: было решено, не останавливаясь ни на каком определенном плане, просто обогнуть мыс Спартивенто и войти в Адриатическое море. Затем король и генерал сошли в каюту.

Утром 8‑го октября они находились недалеко от Пиццо. Когда Барбара спросил Иоахима, что нужно делать, тот отдал приказ повернуть к Мессине. Барбара согласился повиноваться, но так как была нужда в воде и съестных припасах, то предложил прежде поплыть на фелуке Чиккони и вместе с ним сойти на землю, чтобы пополнить запасы. Король согласился. Тогда Барбара попросил у него пропуск, полученный от соединенных властей, чтобы, по его словам, не заиметь хлопот от местного начальства. Дать пропуск Мюрат не решался. Барбара настаивал. Мюрат велел ему идти на берег без бумаг. Барбара отказался. Король, привыкший к повиновению, замахнулся на мальтийца хлыстом, но, изменив свое решение внезапно, не ударил, а приказал солдатам приготовить оружие, а офицерам надеть парадную форму, и первый им подал пример. Пиццо предстояло стать заливом Жуана, нового Наполеона.

Суда направились к земле. Король сошел в шлюпку с двадцатью восемью солдатами и тремя слугами, в числе которых был Луиджи. Подплыв к берегу, генерал Франческетти сделал движение, чтобы выйти на землю, но Мюрат остановил его.

— Я должен выйти первым, — сказал он и выпрыгнул на берег.

Он был одет в генеральский сюртук, белые панталоны и сапоги с ботфортами. За поясом были засунуты два пистолета. Кокарда на шапке, вышитой золотом, была украшена сорока бриллиантами. В руке Мюрат нес знамя, вокруг которого надеялся собрать партизан. На башне Пиццо пробило десять часов.

По дороге, вымощенной широкими плитами, расположенными в виде лестницы, Мюрат направился прямо в город. Было воскресенье. Богослужение только что началось, и все народонаселение собралось на площади, когда появился Мюрат. Никто его не узнал, и все с удивлением смотрели на этого блестящего полководца. Мюрат заметил среди крестьян бывшего сержанта, служившего когда-то в его гвардии в Неаполе. Подойдя к нему и положив ему на плечо руку, Мюрат сказал:

— Тавелла, ты не узнаешь меня? — и так как тот ничего не ответил, добавил: — Я — Иоахим Мюрат, я твой король, тебе первому выпало счастье крикнуть: «Да здравствует Иоахим!»

Свита Мюрата тотчас подхватила его возглас. Но калабриец оставался безмолвным, молчала и толпа. Скрытое замешательство овладело большинством. Мюрат, предчувствуя бурю, сказал Тавелле:

— Ну, если ты не хочешь крикнуть «Да здравствует Иоахим», пойди, по крайней мере, отыщи для меня лошадь, и из сержанта, которым ты был, я сделаю тебя капитаном.

Тавелла, не ответив, удалился, но не для того, чтобы исполнить волю короля, а для того, чтобы вернуться домой и больше не показываться. Народ, между тем, прибывал, но не выказывал дружественных знаков симпатии, которую ожидал встретить Мюрат. Он понял, что погибнет, если не примет быстрого решения.

— В Монтелеоне! — воскликнул он, бросаясь первым по дороге, ведущей в этот город.

— В Монтелеоне! — повторили, следуя за ним, офицеры и солдаты.

И толпа, продолжавшая молчать, расступилась, чтобы их пропустить.

Но как только они покинули площадь, на ней поднялось волнение. Человек по имени Жорж Пелегрино вышел из своего дома, вооруженный ружьем, и пробежал по площади, крича:

— К оружию! — он знал, что капитан Трента Кацелли, командовавший жандармами Козенцы, был в это время в Пиццо, и шел его предупредить. Возглас «к оружию!» нашел больший отклик в толпе, чем возглас «да здравствует Иоахим». Всякий калабриец имеет ружье, так что тогда, когда Трента Капелли и Пелегрино вернулись на площадь, на ней уже было около двухсот вооруженных людей. Во главе с Капелли они бросились вслед за королем и настигли его через десять минут недалеко от площади, на том месте, где теперь находится мост. Мюрат, увидев их, остановился и стал поджидать.

Трента Капелли с саблей в руке выехал перед королем.

— Сударь, — сказал ему Мюрат, — хотите вы сменить ваши капитанские эполеты на генеральские? Кричите «да здравствует король» и следуйте за мной со своими храбрыми людьми в Монтелеоне.

— Сир, — ответил Трента Капелли, — мы все верноподданные короля Фердинанда, и мы идем, чтобы драться с вами, а не сопровождать вас. Вернитесь, если вы хотите предупредить кровопролитие.