Мюзик-холл на Гроув-Лейн

– У Люсиль была роль в пьесе?

– Нет, что ты, – Филипп отрицательно и даже с некоторым возмущением покачал головой, – она ведь не была профессиональной актрисой. Играть Шекспира – это не то же самое, что выходить на сцену в матросском костюмчике.

– И где она находилась, пока все репетировали?

– Откуда я знаю? Ты полагаешь, у меня есть время следить за всеми членами труппы?

– Ладно, давай дальше, – скомандовала Оливия, делая вид, что не замечает возмущения брата. – Что случилось во время дневного представления?

– А, так тебе уже рассказали? Тогда ты и так всё знаешь. Люсиль оказалась на сцене практически в чём мать родила. На публику это произвело ошеломляющее впечатление. Я думал, что почтенные седовласые леди разорвут нас в клочья, такое возмущение поднялось в зале. Мне пришлось вернуть деньги за билеты и раздать пачку контрамарок, которые я берег для газетчиков.

– Что было потом? Люсиль закатила скандал?

– Ещё какой! – Филипп, невесело усмехнувшись, вновь принял горизонтальное положение. – В самом деле, Олив, мы не можем продолжить завтра, когда всё будет позади? Я как выжатый лимон. Посмотри, у меня даже руки трясутся, – и он вытянул ладони перед собой, демонстрируя сестре, как дрожат напряжённые сомкнутые пальцы.

– Потерпи ещё немного, – попросила она. – Мне чрезвычайно важно узнать подробности того дня именно от тебя и именно сегодня. Что было после? Долго ты возился с Люсиль, чтобы её успокоить?

– Тысячекратная хвала Создателю – нет! – с театральной экспрессией заявил Филипп. – Рафаил взял это на себя, за что я ему премного благодарен. Тем более что мне пришлось в срочном порядке решать другую проблему. Незадолго до вечернего спектакля выяснилось, что из зверинца пропал дунайский кудрявый гусь Геркулес. Мальчишка, что присматривает за животными, уснул на мешках с опилками, не заперев дверцу загона. Ослица Дженни – весьма здравомыслящая особа, поэтому и не воспользовалась этим фактом, а вот Геркулеса потянуло на приключения. Мы с Рафаилом дважды обыскали все здание, но зверинец находится в пристройке, и с высокой долей вероятности гусь, выбравшись из загона, отправился на людную Пекхэм-роуд. Весит он не меньше тридцати фунтов, скоро Рождество… Сама понимаешь, шансов увидеть его живым немного. Мы дали, конечно, несколько объявлений в газеты, пообещав вознаграждение, но вряд ли их прочёл тот, кто посчитал гуся своей законной добычей. Вот что за люди, скажи! – Филипп отрывисто вздохнул и прищёлкнул языком. – Взять и слопать превосходно обученное дрессированное животное, не сделавшее никому вреда!

– Ты раньше не упоминал, что у вас пропал гусь, – обвиняющим тоном заметила Оливия, наставив на брата кончик карандаша.

– А мне помнится, что мы уже это обсуждали. Ты просто не обратила внимания, – упрямо возразил Филипп. – Да какая разница, в самом деле? Тебя же Люсиль интересует? Или убийство гуся ты тоже собираешься расследовать?

– Ладно, оставим это, – Оливия подавила зевок. После сэндвичей и пива заявила о себе дневная усталость, и мышцы рук и ног заныли, требуя отдыха. – Что произошло перед вечерним представлением?

– Произошло то, чего и следовало ожидать, – мрачно ответил Филипп. – Люсиль окончательно слетела с катушек. Уж не знаю, кто ей чего наговорил. Устроила такой тарарам, что даже приближаться к ней смельчаков не нашлось. Мне-то, само собой, пришлось с ней побеседовать, Рафаил немедленно дал понять, что ещё одного раза он не выдержит. Ей-богу, Олив, входил к ней в гримёрку, как в клетку с разъярённым львом, только хлыста не хватало.

– И как всё прошло?

– Сбежал с позором, – буркнул Филипп. – Ты бы меня поняла, если бы тоже находилась там. Она не дала мне и слова сказать. Крикнула во всеуслышание, что я могу отправляться хоть к дьяволу на рога, а она на сцену сегодня больше не выйдет. Мне пришлось пригрозить, что она не получит недельного жалованья, на что она расхохоталась, как гиена, и кинула в меня фуражкой от матросского костюма.

– И ты не уволил её? – с недоумением спросила Оливия, и брови её приподнялись.

– Я заложник театрального сезона, и она это отлично знала. Само собой, после такого на постоянный ангажемент в труппе она могла даже не рассчитывать.

– Весело у вас тут было, – прокомментировала Оливия после паузы.

– Ну, можно и так сказать, – у Филиппа явно имелись другие слова, характеризующие произошедшее в театре «Эксельсиор» в тот злополучный день.

– Ну, хорошо, а что было вечером? Насколько мне известно, труппа объявила Люсиль бойкот?

– Что-то вроде того, – подтвердил Филипп и злорадно хохотнул. – На Люсиль ополчились все, кроме, разумеется, Эдди. Даже Арчи позволил себе довольно категорично высказаться на этот счёт. А Джонни – тот вообще за ужином предложил избавиться от неё и либо переманить актрису из другого мюзик-холла, посулив ей приличное жалованье, либо сократить программу. Это лишь кажется, что Джонни наплевать на всё, что не относится к скачкам и лошадям. На самом деле он болеет за общее дело не меньше прочих.

– Остальные поддержали эту идею?