Мюзотта

Леон. Да, тетя. И зачем нервничать из-за каких-то минут? Ваше волнение ничего не изменит, не ускорит ни на секунду возвращение Жана, и стрелки часов не побегут быстрее.

Г-жа де Роншар. Как можно не нервничать, когда люди в тревоге, когда сердце колотится и слезы подступают к глазам?

Леон. Видите, тетя, вы совсем не такая злая.

Г-жа де Роншар. Ты мне надоел!

Мартинель (сидя около стола). Не мучьте себя, сударыня. Положение щекотливое, но нет ничего тревожного и угрожающего, надо только сохранить в нужный момент хладнокровие и рассудок.

Леон. Да, тетя, господин Мартинель прав.

Г-жа де Роншар (переходя направо). Прибить бы вас обоих! Вы обо всем знаете и ничего не хотите сказать... Как ужасны эти мужчины! Никаким способом не заставишь их выдать тайну.

Мартинель. Придет Жан и все расскажет. Немного терпения.

Петипре. Да, надо успокоиться. Поговорим о другом или помолчим...

Г-жа де Роншар. Помолчать? Это самое трудное...

Слуга (входя в правую дверь). Внизу спрашивают господина Мартинеля.

Мартинель. Вы позволите? (Слуге.) Хорошо! Хорошо! Иду. (Уходит в правую дверь.)

СЦЕНА ВТОРАЯ

Те же, кроме Мартинеля; слуга.

Г-жа де Роншар (быстро подходя к слуге). Батист... Батист... Кто спрашивает господина Мартинеля?

Слуга. Не знаю, сударыня, наверх поднялся швейцар.

Г-жа де Роншар. Подите посмотрите незаметно и вернитесь сказать нам.

Петипре (вставший, когда вошел слуга). Нет. Я не хочу шпионить за ними. Подождем. Теперь уже недолго. (Слуге.) Ступайте.

Слуга уходит.

Г-жа де Роншар. Я тебя не понимаю, Адольф! Ты так спокоен. Можно подумать, что это не касается счастья твоей дочери. Я же вся киплю.

Петипре. Какой от этого толк?

Г-жа де Роншар. Ах, если бы мы делали лишь то, от чего бывает толк!

Петипре (садясь с правой стороны стола). Давайте лучше поговорим. Поговорим рассудительно. Господин Мартинель ушел, и мы одни.

Г-жа де Роншар (садясь рядом). Пускай бы он вернулся обратно в Гавр!

Леон (садясь с левой стороны стола). А что изменилось бы, если бы он был в Гавре?

Петипре. Я лично полагаю...

Г-жа де Роншар (перебивая его). Угодно вам знать мое мнение? Нам что-то готовят, и нас собираются во что-то впутать.

Петипре. А чего ради? С какой целью? Господин Жан Мартинель — честный человек, он любит мою дочь, Леон, мнение которого я ценю, хотя он и мой сын...

Леон. Спасибо, папа!

Петипре. ...Леон питает к нему уважение и дружбу. Что же касается дяди...

Г-жа де Роншар. Не будем говорить о них, прошу тебя. Нас хочет во что-то впутать эта женщина. Она разыграла какую-то комедию, а сегодняшний день выбрала для развязки. Это театральный прием. Коварная интрига!

Леон. Как в Амбигю[7].

Г-жа де Роншар. Не шути. Я знаю этих женщин. Достаточно я от них настрадалась.

Петипре. Эх, бедная Кларисса, если бы ты сумела понять своего мужа, ты бы его удержала!

Г-жа де Роншар (вставая). Что ты называешь понять его? Простить, жить с этим шалопаем, никогда не зная, откуда он возвращается домой? Я уж предпочитаю разбитую жизнь и одиночество... с вами!

Петипре. Как супруга, ты по-своему, конечно, была права. Но существуют и другие точки зрения, менее эгоистичные и, безусловно, более высокие, например, точка зрения семьи.

Г-жа де Роншар. Семьи? Ты, судья, говоришь мне, что я была неправа с точки зрения семьи?

Петипре. То, что я был судьей, сделало меня очень осторожным. Перед моими глазами прошло столько двусмысленных, столько страшных драм, — они мучили мою совесть и доставили мне жестокие часы сомнений. Нередко человек так мало может отвечать за себя, а обстоятельства так сильны, непостижимая человеческая природа так капризна, инстинкты так таинственны, что надо быть терпимым и даже снисходительным к ошибкам, которые не имеют ничего общего с преступлениями и совершенно не доказывают наличия в данном человеке злого умысла или порочности.

Г-жа де Роншар. Обманывать жену — это не злодейство? И ты говоришь так в присутствии сына? Хорошее воспитание! (Переходит налево.)

Леон. О тетя, у меня на этот счет мнение уже сложилось.

Петипре (вставая). Это раньше было преступлением, а теперь смотрят иначе. Теперь это считается настолько естественным, что почти не подлежит наказанию. Это наказывают разводом, а он для многих — освобождение. Теперь закон предпочитает разъединять втихомолку, при закрытых дверях, а не карать, как раньше...

Г-жа де Роншар. Ваши нынешние теории возмутительны!.. И я считаю...

Леон (вставая). А вот и господин Мартинель.