Мизгирь

Но я ж не такой, разве я так запаникую? Уехать хочется, и в больницу первым делом, а не домой. А машину в мойку и на дезинсекцию от всяких тварей и бацилл! Проверюсь, что ничего не подхватил. Ещё эта тут воет-причитает, а вместе с ней на улицах сидят вон такие же старушки и деды с бородами до земли, когда скрючиваются. Молят небо, молят бога или эту свою матушку-богородицу, уж не знаю. Слишком запутаны местные верования, если всерьёз воспринимать всё то, что рассказывал мне Георгий.

– Да вызовите туда помощь сразу, зачем вообще проверять? – не понимал я.

– Ну, будь по-твоему, а то мы так до сумерек с тобой пререкаться будем. Ты мне ничего не должен, как и я тебе. Точнее, я-то как раз твоему Сергею Степановичу обещал «Волки» показать и участки заброшенные, где либо померли последние бабки, либо уехали все. Не пойдёшь, значит, смотреть? Сам понимаю, вон какое дело, – развёл он руками вокруг под вой собак и людей.

– Нет, ну, а что я ему скажу? Что так и не доехал? Если что, пусть лечение оплачивает и второй отпуск даёт, – произнёс я, не зная, ради кого и ради чего это всё делаю.

Как будто уже какая-то сила, внутренняя грызущая совесть, не позволяла мне отступать назад. Не хотелось бросать участкового одного, он, вроде, человек весьма неплохой такой, как мне показалось. Ещё эти его жалостливые фразы про деревенских детей, кстати, которых и тут в Лузенине немало, небось. Понимаю, что у меня как бы есть долг перед начальством, меня послали в «Волки», а уж сквозь какой ад я туда добираюсь, наверное, моё дело. Но лезть в непонятную эпидемию? Я что по-настоящему схожу с ума? Так вместе же не сходят, это всё по-одиночке должно быть. А мы с Георгием вон вдвоём переться решили на свою голову…

– Так идёшь али нет? Ильич, давай, не затягивай! – поманил он пальцами вытянутой ладони, но не зазывая к себе в прямом смысле, а как бы торопя с ответом, вытягивая из меня поскорее решение.

– Да иду… – нехотя слетело с губ, хотя, конечно, хотелось бы вернуться к машине.

А если я туда залезу, а там паук на сидении? Одному там ждать Георгия как-то уже даже неуютно при таких мыслях. А если он сгинет где-нибудь? Задержится в «Волках», приболеет или ему приказ сверху придёт, вертолёт какой за ним, а я буду ждать и ждать, пока ночь не настанет? Нет, вдвоём так вдвоём. Я ему не напарник, я ему ничего не должен, он всё верно сказал сейчас, я просто за компанию, чтоб никому из нас не поддаваться этой панике.

На дорогу и к мосту мы не вернулись, куда ближе было прошагать сквозь деревню. На шум внутри некоторых изб мы даже забегали, особенно, когда двери были не заперты и аж прихлопывали от творящейся внутри суматохи. Члены семей ругались, за что им такая напасть пришла. Обвиняли друг друга на чём свет стоит, я столько бранных фраз даже в песнях Шнура никогда не слышал.

Малые дети в таких домах всегда прятались в подвалах, пока мы пытались урезонить драчливых мужиков, то соседей, то отца со взрослым сыном, то братьев каких. То здоровые все, то приболевшие, то сами без язв, а старуха, мать их, вся в волдырях либо чья-то жена с пузырями на шее. И колотят друг другу лица, обвиняют, что нельзя было мизгирей трогать. А у тех своя правда, мол, дитяток кусали, самих за ноги цапали, куда руку не ткни, всюду пауки сновали.

Я б точно с ума сошёл. Как выяснилось, вид без стекла, не на картинке, не в видеоролике, а крупного тарантула рядом с собой безо всякой от того защиты, меня изрядно так изнутри корёжит. Причём, чем чаще бы я сталкивался с таким, которого раздавил ботинком, тем лишь сильнее усиливался бы явно мой страх. Паук пауком, восемь лап, восемь глаз, это ладно. Строение не такое страшное, просто осьминог сухопутный. Но эти чёртовы челюсти! Эти проклятые хелицеры! Какие ж крупные! С мужской ноготь большого пальца шириной, я как вспомню! Да безо всякого яда этот укус был бы самой жуткой пыткой из всех возможных в моей жизни! Да как я чудом уцелел, не знаю.

И, кстати, раз они поубивали кучу пауков в округе, значит, мы этих членистоногих встретить уже не должны, ведь так? А тогда и бояться зачем? Чего бояться, если объекта твоего страха более нет. В фильмах ужасов, убив монстра, все вздыхают с облегчением и ничего не страшатся. Пора и мне взять себя в руки, пока мы покинули Лузенину и двинулись вниз по небольшому холмистому склону в деревню, окружённую с трёх сторон густым лесом.

Раз дети по погребам у всех, куда мы свой нос решили сунуть, значит, не нужно так уж сильно за них переживать. Спрятались, переждут. Точнее, это их матери да отцы сами попрятали, как мы узнавали у тех, кого удалось разнять. По-человечески поговорили минут пять и дальше, от дома к дому, потеряли полчаса или даже больше, чем, если б не обращали внимания, но унять столько мелких потасовок, я считаю, уже несколько хороших добрых дел. Повезло ещё, нас по лицу никто не ударил, хоть и пытались. Пистолет участкового живо всех распугивал одним своим видом в кобуре, даже доставать не пришлось. Надеюсь, хоть настоящий, а не муляж, мало ли в воздух пальнуть для особо разъярившихся ещё придётся.