Мизгирь

Одни изуродованные бегали между домами по улочкам, что-то выкрикивая, другие, более здорового вида, будто бы их гоняли. Из-за ставней раздавалось разноголосые визгов, матерная брань и звуки битой посуды, словно в каждом доме гремел какой-то семейный скандал или даже соседские разборки. Всё это под завывания и резкий лай прикованных к будкам собак и топот творящейся снаружи беготни.

– Боже правый, – ахнул я, разглядывая эти крупные волдыри на старческой коже, аж вздрогнул, когда на мгновение показалось такое, о чём и фантазировать было немыслимо.

– Да что стряслось-то? Всё с ума посходили? – с возмущением повышал голос Георгий Владимирович

– Тебе ли не знать, какое жаркое лето было… – кручинилась старушка, – Видать, птиц многих от наших земель отвадило, припекло. Никто паучат мелких не пожирал, расплодились мизгири серые повсюду! То ребёнка цапнет, то на скотине сидит, то к рыбаку заползёт, пока ждёт-сидит на бережке… Ну, и решили эти дураки всё в свои руки взять, наубивали пауков за весь сентябрь, а теперь расплачиваемся! – вновь задрала она руки ввысь, – Атла-Наша, матушка, пощади души грешные! – причитала она, не то ругаясь, не то произнося имя своей богини.

– Да вы серьёзно? – теперь уже не выдержал я, – Проказа за убийство пауков? Да, наверное, ползучие твари сами болели какой-то заразой. Вы их лупили лаптями там, сапогами, чем ещё. На себе таскали потом эту заразу, сами заболели, – взывал я к рациональному объяснению.

– Товарищ подполковник, – звонил уже своему начальству Георгий, – Майор Паньков, старший участковый, да. Мне прям целую бригаду в Лузенину и, может, сразу по обе стороны. Творится чертовщина, бьют друг друга и окна в избах заодно. Надо разбираться, задерживать. Врачей сюда и санэпидемстанцию тоже бы, все в язвах, ожогах, у нас тут борщевик, ну вы про ЧП в Ачите уже наслышаны сами, да. Такое во всех деревнях к северу, – сообщал он, хотя на самом деле в двух ближайших от поворота по нашему пути, на удивление, признаков эпидемии не наблюдалось.

– Это уже явно не борщевик, – проговорил я вслух, но не ему, говорящему по телефону, и даже не старухе, а так, сам для себя.

– Сейчас ещё «Волков» проверим и разворачиваемся, – говорил он подполковнику, – Да, в Ачите буду уточнять у врачей ещё, детей эвакуировали? Пусть автобусы сюда везут, тут в деревнях то же самое, да. Без докторов нашим лучше не соваться, кооперируйтесь там по возможности. Нет-нет, ваше личное присутствие ни к чему, незачем подвергать себя такой опасности. Руководите дистанционно, а мы будем справляться. Да, маски пусть нашим сотрудникам раздадут. Ага, карнавальные, товарищ подполковник, – находил он ещё время пошутить, – Медицинские стерильные, может, тут и не борщевик вовсе, а может, всё разом. Чувствовал я, эта аномальная жара нам ещё аукнется… Да, буду в Ачите, отзвонюсь и доложу обстановку.

– В «Волки» это уже без меня, товарищ майор, – сообщил я тому о нежелании двигаться дальше, когда он убрал телефон в карман синеватой формы.

– Дык, а как я без тебя и машины добираться буду? – удивился тот.

– Я в машине и подожду. Вернусь к ней, там, кажется, безопаснее, – отвечал я с полной уверенностью, стараясь сохранить хладнокровие, хотя на самом деле нервничал.

Не то, чтобы и вправду поверил в какие-то проклятья, могучих древних богов и прочие слова старушки, погрязшей в пережитках прошлого, предрассудках, мифах и будто бы самолично застрявшей где-то там во времени даже не в средних веках, а во временах куда более давних. Но признаки странной болезни-то всё равно, несомненно, у меня прямо перед глазами.

– Да тут вниз от моста и далее по низине, рядом совсем! Заходить в деревню не будем, глянем обстановку. Мне знать надо, что докладывать, проводить там эвакуацию или нет, – всё просил составить компанию Георгий.

– Да твою ж мать, – треснул я себя по ноге, не желая с ним соглашаться.

У меня ж у самого дети, жалко деревенских в беде бросать. Но и к своим вернуться куда больше хочется. Да и что он, один не справится что ли?! Я вот ему на кой чёрт сдался-то вообще? Чтоб не страшно было? Да он такой мужик, что даже ядовитых пауков жалеет! Такой самого Вия не испугается и глянет тому в глаза при встрече, ещё и галстук в отражении поправит, ни разу не вздрогнув. У нас вся страна только на таких бесстрашных энтузиастах и держится, которые собой ради чужих малышей рисковать готовы…

– Я в машине подожду, – медленно повторил я ещё более уверенно свою фразу.

– Да ты не боись, у меня табельное при себе! – как же гордился он своим пистолетом…

– А кого стрелять-то, Георгий Владимирович? Вирусы? – не понимал я в кривой усмешке.

– И то верно… – вздохнул участковый и замолчал, явно не желая меня отпускать, словно, побаиваясь, что я, сев в машину, брошу его здесь на растерзание судьбе и уеду восвояси.