Мхитар Спарапет

Сестра ушла. Тоска охватила Горги — по дому, по недавнему беззаботному детству. И захотелось позвать Маро, сказать ей, что ему и самому опротивела воинская служба, что и он хочет вернуться в деревню, к матери, растить хлеб. Но сделал только шаг, повернулся, лег на сено, отбросил одеяло и, сложив руки под головой, погрузился в думы… На небе виднелись лишь редкие звезды. Вдали, в стороне Масисов, горизонт время от времени освещался яркими вспышками молний. Аракс дремал в своей камышовой колыбели. Лаяли одиноко собаки. На краю села среди ночной тишины раздалась запоздалая песня поливальщика. Горги Младшему почудилось, что издали за ним следят чьи-то глаза. Айшэ ли это, или звезды так печально смотрят на него? Благоухание сухой травы одурманило его, и сон смежил глаза…

Вдруг со стороны Аракса, где прилипли к камышам крайние дома деревни, раздался визг дворняги. Чей-то душераздирающий крик пронзил воздух. Небо осветилось внезапно вспыхнувшим пожаром.

Горги проснулся, и первое, что он увидел в темноте, были промчавшиеся по улице всадники. «Кто такие?» — с тревогой подумал он и подскочил к краю кровли… Небо осветилось еще одним пожаром. Вопя и крича, бежали обезумевшие, полуодетые сельчане. Со стороны реки раздались выстрелы. «Турки», — пронеслось в голове Горги, и он спрыгнул с кровли. На балконе сестра упала к его ногам.

— Беда, Горги!

— Вставай! — крикнул брат. — Бери оружие, скорее!

С вилами в руках, без шапки вышел с гумна Гичи. На поясе у него висела сабля.

— Скрывайтесь! — приказал он невестке и старухе и направился с Горги к воротам.

Теперь пожары вспыхивали повсюду. Мчавшиеся по улицам всадники швыряли факелы в стога, бросали их в деревянные постройки. Другие врывались в дома, в погреба, в конюшни…

— Война началась, сынок, — казалось, безразлично произнес Гичи. — Ты беги, спеши в Алидзор.

— А вы?! — ужаснулся Горги..

— С нами все уже кончено!.. Мы пропали. — Гичи застонал. — Бери сестру и беги, жалко вас…

Горги торопливо оседлал коня, надел оружие и шлем, вскочил в седло и выехал на улицу. Турецкий всадник с горящим факелом в руках приблизился к дому Гичи. Из-под пшатового дерева выскочил Гичи и воткнул вилы турку в бок… Конь отскочил, однако Горги успел схватить его за уздцы.

— Садись на коня, скорее, — поторопил он свата, увидев мчавшихся на них пять-шесть аскяров.

Гичи вскочил на коня, вынул саблю и, крикнув: «С нами сила крестная!» — бросился на турок. Горги видел, как он разрубил плечо одному турку. «Есть еще сила в его руке», — подумал он и сильным ударом свалил с коня другого аскяра. Турки стали отступать, Гичи, преследуя их, гнал дальше от своего дома.

Вслед за конниками и факельщиками с оглушительным ревом и криками в село ворвалась основная масса турецкой армии. Начался погром. Аскяры выбивали двери, окна, врывались в дома, убивали защищающихся мужчин, бросали в огонь детские колыбели, хватали девушек и подростков и, привязав их к своим коням, угоняли в рабство.

Гичи и Горги сражались у ворот. Более пятидесяти пеших турок старались проникнуть во двор. Они набрасывались с копьями на обороняющихся.

— Бей, сват! — кричал обезумевший Гичи.

Турки, разрушив изгородь, ввалились во двор… Горги налетел на них в надежде защитить сестру, но другая группа окружила его… Гичи не удалось подоспеть на помощь, его прижали к стене. Он успел спрыгнуть с коня на кровлю погреба и оттуда стал забрасывать камнями осаждающих. Они с воплями отбежали назад.

Послышался бой барабана. По улице медленно и торжественно проезжала большая группа всадников. Впереди, в роскошной одежде ехал паша, равнодушный к окружающей резне. Вдруг Гичи, воспользовавшись минутным замешательством аскяров, быстро спустился вниз, стал на колени посреди улицы, поднял руки к небу и крикнул:

— Пощади человеческие создания, о милосердный паша! Вот мы всем селом покоряемся вашему султану. Пощади!

Паша даже не взглянул на него. Гичи продолжал громко молить о пощаде, пока кто-то не воткнул копье в его спину… Гичи повалился под конские копыта.

Сраженный копьем, рухнул наземь конь Горги. Но, не теряя присутствия духа, отважный воин продолжал неравный бой. Отступая назад, он упал в канаву, но тотчас же вскочил и, отбивая непрерывные удары десятков янычаров, вышел на улицу. Его спасали броня и крепкий шлем.

Торжественно проезжавший паша, взглянув на Горги, улыбнулся.

— Берите живым этого храбреца, он воин, — приказал паша.

Несколько телохранителей достали арканы и двинулись на Горги. Аркан, свистя, готов уже был обвиться вокруг его шеи, но Горги успел перерезать саблей веревку, но тут же другая веревка захлестнула смельчака. «Хотят взять меня в плен», — пронеслось молнией в голове Горги, и это еще более взбесило его.

— Стойте!.. Не убивайте! — услышал он голос паши.

Горги не успел взглянуть в последний раз на дом свата, где он оставил сестру и ее добрую свекровь. Веревка сжала горло, в глазах потемнело. Он только почувствовал, что его волокут по дороге…

Рассвело.