Мхитар Спарапет

— Однако, — после недолгого молчания продолжал Бек, — мы не станем просить этой помощи ценою унижения собственного достоинства. Преклонять колена — никогда! Вымаливать жалостью — тоже нет! Мы пригласим посланника русского царя в Алидзор. Но, пригласив, покажем нашу силу и готовность постоять за себя перед ворогом. Не просителями с покорностью агнца Авраамова предстанем перед царем. Поторопились вы малость, старейшины! Явление посла следовало хранить в тайне!.. — Он уставился на князя Ованес-Авана. — Поторопились. Мальчик еще не родился, а вы уже нарекли его Аревшатом[29].

Ованес-Аван поднялся и встал во весь свой громадный рост.

— Богу ведомо, что мы держали все в тайне, тэр Верховный властитель. Разве узнаешь, кто проговорился?

— Не иначе, молва уже в Тавриз и Стамбул дошла, — покачал головой мелик Бархудар.

— В том-то и беда! — кивнул Бек. — Теперь враги наши поспешат сговориться, чтобы войти в Армению раньше русских.

— Верховный властитель! — воскликнул епископ. — Предупреди опасность. Что было — минуло; теперь важно, пока враги грызутся друг с другом, поспешить с приходом царя…

— Поспешим, но с умом, а не очертя голову, — заметил Бек. — Долг наш — довести до русского царя, что хоть мы и малы числом, но вовсе не слабы и что будем для него надежной опорой на дорогах в Персию и в Багдад. Станем вести переговоры с царем, как подобает небольшому, но храброму народу, одержавшему не одну победу над врагами. Не купеческой славой похвалимся — ратными подвигами народа и его верностью отчизне и делу. Без мольбы, с достоинством предстанем. Помните, что восседающие на могучих тронах правители не очень жалуют молящих и слабых, порой даже топчут их. Считаются только с сильными. А сила у нас есть.

Бек умолк. Заговорили мелики. Одни предлагали немедля послать в Петербург посольство, просить у царя войско, после чего двинуть в поход на Ереван и Вагаршапат. Другие настаивали на походе уже сейчас, не ожидая царского войска. Бек не вмешивался в спор. Он слушал, а сам думал. Понимал, что Петр не может торопиться. Спешное вступление в Армению для него было бы равнозначно объявлению войны султану. Начинать поход к Араратской долине без помощи русских опасно. Хотя в Ереване и Нахичеване персидские войска малочисленны, главную опасность представляют турки. Султан только и ждет повода, чтобы напасть на эти города и занять всю Араратскую долину. С другой стороны, персидские ханы могут сговориться с турками и так или иначе осложнить дело…

Было уже поздно, когда Бек поднялся. Наступила тишина.

— Решено, — сказал он. — Мы примем царского посла и начнем с ним переговоры. Но, бога ради, пусть хоть их содержание пока остается в тайне.

Договорились встретить негласно царского посла в Цицернаванке и так же негласно отвезти его в Алидзор. Встречать посла решили отправить спарапета Мхитара, князя Ованес-Авана, Тэр-Аветиса, меликов Бархудара и Егана.

Несмотря на позднее время, епископ пригласил всех на ужин. Бек обычно избегал Овакима, его беспрестанные поучения и однообразные проповеди раздражали. Но, считая неудобным отказать епископу в присутствии старейшин, Бек принял приглашение. И очень скоро заскучал. Особенно надоедал ему монах, который монотонным голосом выводил в углу трапезной шараканы.[30] И лишь воодушевление старейшин, которые продолжали говорить о русском посланнике и привезенной им грамоте, поддерживало настроение Бека.

И как было не радоваться единодушию владетелей армянского нагорья? Еще недавно, в самом начале освободительного движения, многие опасались вставать под его знамена. Всего два года назад в крепости Шинуайр он заточил тысяцкого Тэр-Аветиса и его тестя, а также своего дядю покойного мелика Парсадана — тогда они воспротивились объединению. А ныне тот же Тэр-Аветис связан неразрывными узами с армянским воинством. Непримиримый в прошлом владетель Чавндура, молодой мелик Нубар, сегодня блистает среди старейшин своей отвагой. А сколько пришлось потратить сил, чтобы подчинить себе владетелей Дизака и Варанды?

Единство армянских меликов было сейчас крепче, чем когда-либо. Русские находились неподалеку от земли Армянской, и это воодушевляло старейшин. Да и сам Бек думал про себя, что, если русские не смогут так скоро прийти в Армению, все равно их близость будет полезной единству армян. Мысль эта подбадривала Бека и подталкивала его к решительным действиям.

После ужина, который закончился далеко за полночь, Бек попросил монаха, певшего шараканы, отвести его к иноку Мовсесу. Тот сначала удивился такому необычному желанию Верховного властителя, но все же поспешил исполнить его просьбу.

— Келья Мовсеса пропахла старыми книгами, тэр Верховный властитель. Ничего приятного тебя не ждет.

— Отчего ты так жестоко судишь его? — удивился Бек.

— Заблудший он человек, Мовсес. Мысли у него непотребные…

Монах подвел Бека к узкой двери, из-за которой, словно иголки, выбивались два тоненьких лучика света.

— Не спит, — с укором прошептал монах. — Позвать?