Мхитар Спарапет

— Не могу больше, сотник, жени меня, слышишь, жени!..

Вокруг все закатились от смеха.

Кто-то крикнул:

— Гусан идет! Дорогу!..

Здоровяк десятник из Джраберда нес на плечах совсем юного гусана. Парнишка вырывался, кричал от страха. В одной руке он сжимал саз, а другой крепко ухватился за десятника и молил отпустить. Сзади шла толпа — орущая, веселая.

Вот десятник ссадил гусана на землю. Воины тут же подхватили его и усадили на спину мула, что стоял привязанный к столбу. Все требовали песню. Несчастный гусан забренчал на сазе, но то ли от страха, то ли от растерянности забыл слова. Кто-то поднес парню вина, и малый отошел, язык у него перестал заплетаться.

Торопись, красавец,
Горы зеленеют.
         Шахкга, шахкга,
         Шахкга, шахкга!..[40]

— Вот хорошо, вот ладно!.. — подбадривал Семеон.

— Живи бессмертно, гусан молодой! — кричала распалившаяся толпа.

— А ну, давай еще!..

Стемнело. Тысячи костров отгоняли теперь мрак от Алидзора. И целую ночь напролет гудела дорога: из дальних и ближних сел все валили люди.

— Ну прямо мир разверзся. И откуда такая тьма народу? — удивлялись старые алидзорцы.

Утром никто из меликов на площади не показался. Все были у Давид-Бека.

А когда наступил полдень, Мхитар, князь Баяндур и Тэр-Аветис направились в покои послов, чтобы пригласить русских на переговоры.

Бек и старейшины уже дожидались их. Большой зал Верховного Собрания был залит солнцем. Один луч падал на шлем Бека и горел бездымным огнем. Справа от Верховного властителя восседал епископ Оваким. Борода его недвижно покоилась на груди, маленькие глазки были полузакрыты. Казалось, что владыка дремлет, наслаждаясь солнечным теплом, греет свои старые кости.

Слева от Бека горделиво стоял увешанный оружием князь Ованес-Аван. Полукругом сзади за ними выстроились мелики и именитые купцы. У стены плотными рядами застыли воины — человек пятьдесят. Каждый сжимал длинную пику и держал боевое знамя.

Перед Беком, подобрав калачиком ноги, сидел дьяк Магакия. На коленях у него лежала гладкая ореховая доска, на ней — лист чистой бумаги. Сбоку, на полу, перо и чернила — все, как положено писцу. У входа в зал параллельными рядами выстроились сотники с обнаженными мечами. Есаи поглядывал на вытянувшегося напротив Товму и время от времени незаметно подмигивал ему. Оба были рады, что Давид-Бек призвал их к участию в приеме высоких гостей.

Наконец послы, предшествуемые Мхитаром, Тэр-Аветисом и князем Баяндуром, вошли в зал. И, увидев все великолепие оказанного им приема, старший из послов слегка смутился. Он подошел к Беку и низко поклонился. То же самое проделали и двое других.

— По велению нашего государя императора мы привезли в страну Армянскую грамоту, посланную вам самодержцем Великой, Малой и Белой Руси.

Протянув вперед обе руки, посол передал Давид-Беку грамоту царя Петра. Это был перевязанный зеленой лентой свиток с императорской красной печатью по краям. Бек поцеловал ленту и, приложив свиток ко лбу, вскрыл его.

На белой голландской бумаге в левом углу была приложена большая царская печать с изображением гордого двуглавого орла. Бек вспомнил лоскуток пергамента, который показывал ему инок Мовсес в Татевском монастыре. На том лоскутке собственной рукой царя Абаса Багратида были выведены названия сел и аванов, дарованные им вновь выстроенному Татевскому монастырю. На пергаменте тоже стояла печать, печать армянского царя, и его подпись.

У Бека сжалось сердце. Прошло более восьмисот лет с тех пор, как жил царь Абас. Восемьсот лет армянское духовенство хранило как зеницу ока этот лоскуток пергамента. А царство?.. Его армяне давно потеряли. Остались только обломки былой славы и могущества. Соединятся ли эти обломки, оживет ли среди руин обновленное царство? Трудно сказать…

Бек очнулся от пронесшихся в голове мыслей, распрямил плечи и передал грамоту дьяку Магакии для прочтения.

Магакия благоговейно поцеловал бумагу и густым басом громко, размеренно начал читать:

— «Соизволением и милостью всевышнего, святейшего и могущественнейшего господа бога, мы, император Всея Руси — Великой, Малой и Белой, — царь Московский, Киевский, Владимирский, Новгородский, Вятский, Казанский, царь Астраханский, властитель Сибири, великий князь Смоленский, а также царь Финляндской и Булгарской земель, великий самодержавный князь Нижегородский и Черниговский, государь Рязанской, Ростовской, Ярославской и всей северной стороны, властелин восточных, западных и многих других земель, Петр Алексеевич, шлем свой милостивый поклон и благословение всем большим и малым сигнахам страны Армянской, князьям и военачальникам, старшинам и духовным пастырям вашим, народу и всему войску.

До нашего царского слуха дошла весть о том, что вы создали в своей стране сигнахи, создали войско и очистили свои земли от персов. Нам, милостью божией, царю христианскому, доставило большую радость ваше избавление от нечестивых. И за то мы воздаем хвалу великому спасителю Иисусу Христу, что не оставляет он в беде, не забывает верных своих служителей.