Мкхарт

Вдали уже слышались завывания пожарных машин. Ким, лежа на спине, яростно матерился в микрофон гарнитуры, предупреждая спасателей о возникшей проблеме. Тут мой взгляд упал на лежащую Санг. Девушка опять была в беспамятстве. Но стоит ей пошевелиться, как сбесившийся андроид сочтет ее очередной целью и расстреляет. Время на принятие решения стремительно убегало.

— Ким! — вновь заорал я. — У меня здесь огнетушитель, сейчас я его кидаю в сторону этого кибера, стреляем оба. Если хоть кто-то попадет по огнетушителю, тот просто взорвется и разбросает порошок. Попытаемся ослепить и подобраться к нему поближе. У него всего два ствола, вблизи он беззащитен!

— Понял, Хон! — Ким перекатился со спины на живот и взял оружие наизготовку. — Готов!

Зажав в правой руке свой пистолет, я отвел назад левую руку с зажатым в ней огнетушителем и плавно бросил его в воздух перед собой. Видимо, небесные покровители решили, что на сегодня мы с лихвой переполнили свой лимит неудач. Чей-то удачный выстрел пробил пластиковый корпус огнетушителя, и тот лопнул, щедро засыпав все окружающее своим содержимым.

— Вперед, вперед!

Не обращая внимания на боль в растянутых связках, я бешеными скачками приближался к ослепленному андроиду. Тот произвел несколько выстрелов, но, без оптических датчиков, его эффективность была сведена к нулю. Оказавшись вплотную к киберснайперу, я рванул бронированную заслонку, по счастью, не закрученную наглухо (для удобства тестирования), и несколько раз выстрелил в открывшееся нутро. Агрегат несколько раз дернулся и затих. Похоже, повезло.

— Повезло, Ким! — радостно воскликнул я. Ответа я не получил.

— Ким?

Да, насчет «повезло» — это не к нему. Один из выстрелов, сделанных андроидом вслепую, все же нашел свою цель, и сейчас тело Кима, пробитое навылет, билось в предсмертной судороге.

Смахнув со лба бисеринки пота, я поковылял к месту, в котором под тоннами пластика, стекла и бетона находился Конг. Всеблагие боги, сохраните его жизнь!

Глава 7

Год металлической курицы (12057)

Тхань Ти Фаннизе:

Вечером я, как обычно, сидела в клубе и любовалась очередным представлением. У моих ног сидел один из чоняней, рассчитывающий что, возможно, я захочу с ним сегодня поиграть. Первое время я очень стеснялась таких явных проявлений разности в положении между дойнянями или, как тут нас принято было называть, Верхними, и окружающими нас чонянлинь. Рэйко, и тем более Монг, никогда так себя не вели. Вернее, Монг вообще вел себя как дойнянь, и только в специальной комнате, наедине с выбранным им парнем, позволял немного собой покомандовать. Рэйко мог опуститься передо мной на колени, но он делал это, только когда хотел поластиться, как котенок, или, точнее, как лисенок. Или когда на него нападала неудержимая жажда поунижаться — бывали у него такие приступы. Ну, или когда я приказывала ему встать передо мной на колени, разминаясь, перед тем как уйти развлекаться в отдельную комнату. То есть, когда на меня нападала неудержимая жажда поунижать.

Рэйко-ластящийся был чудо как хорош. Он терся щекой о мои ноги, фырчал, облизывал мои пальчики на руках, покрывал поцелуями мои ноги. Рэйко-унижающийся отдавался процессу полностью и превращался в идеально вышколенного чоняня, на машине времени перелетевшего вперед на века два, а то и три. Тогда он целовал мои туфельки, едва дыша и закатывая глаза от осознания собственной наглости. Вместо тьюди с придыханием шептал «госпожа», и тоже был чудо как хорош. Рэйко-униженный был вообще неотразим! Прямая спинка, резкое движение головой, чтобы скинуть челку с глаз, закушенная губка, возмущенно-обиженные взгляды. Рэйко всегда был разный, и вкус его энергии менялся в зависимости от выбранной им роли. А, главное, он очень хорошо чувствовал, каким именно я хотела бы его увидеть в этот раз.

Но сейчас лисенка снова пороли на сцене, а рядом со мной сидел хороший, послушный, но всегда такой предсказуемый парень. И ждал, когда я возбужусь от зрелища порки настолько, чтобы уйти с ним в отдельную комнату и там… Ну, как минимум, тоже выпорю его от души.

Были дойняни, в чьи практики причинение боли не входило. Им нравилось развлекаться исключительно с содержимым головы или публично унижать. Монг старался от таких держаться подальше, но я успела завести знакомства и среди них, больше всего ради того, чтобы попробовать на вкус публичное унижение. Ведь именно возле них крутились чоняни, предпочитающие такие игры.