Младшая сестра

Лейтенант Мэглашен вынул изо рта карандаш и посмотрел на следы зубов на его конце, потом перевел взгляд и стал изучать меня.

Бейфус обратился к машинистке:

— Милли.

Она приготовила блокнот.

— Имя — Филип Марлоу, — сказал Бейфус. — На конце «у», если вас это интересует. Номер лицензии?

Я назвал номер. Машинистка записала, не поднимая головы. У нее было лицо, которое могло остановить лошадь на полном скаку.

— А теперь, если ты в настроении, — обратился уже ко мне Бейфус, — то поведай нам еще раз то, что рассказывал вчера, только на этот раз без пропусков. У нас достаточно материала, чтобы уличить тебя.

— Вы хотите, чтобы я сделал заявление?

— Угадал. Причем полное.

— Добровольно и без принуждений?

— Да, как всегда, — усмехнулся Бейфус.

Мэглашен пристально посмотрел на меня. Машинистка вернулась к прерванной работе, так как знала, что пока ей нечего будет записывать. За три года работы она изучила стиль допросов.

Мэглашен вытащил из кармана поношенную перчатку из свиной кожи и натянул ее на правую руку.

— Это еще зачем? — удивился Бейфус.

— У меня плохая привычка: я кусаю ногти, причем только на правой руке. — Он взглянул на меня. — Одни парни дают показания охотно, другие упрямятся. У упрямых парней что-то случается с почками, потом в течение нескольких месяцев им приходится каждые пятнадцать минут бегать в уборную. Они не могут удерживать мочу.

— Подумать только! — восхищенно воскликнул Бейфус.

— А некоторые парни после встречи со мной могут говорить только шепотом, — продолжал Мэглашен.

Он снова посмотрел на меня. Кажется, настал мой черед говорить.

— А некоторых вы допрашиваете в течение тридцати часов, и они умирают, от разрыва селезенки или мочевого пузыря, и утром их находят мертвыми в каком-нибудь закоулке, — сказал я. — Вероятно, их следовало бы показать врачу, но вы ведь не можете всего предусмотреть, не правда ли, лейтенант?

Тяжелые желваки заиграли на скулах Мэглашена. Глаза его загорелись злобой.

— Тобой я занялся бы с удовольствием, — ответил он. — С огромным удовольствием.

— Не сомневаюсь, лейтенант. Я всегда шикарно проводил время в Бэй-сити… пока находился в сознании.

— Тебя, беби, я бы долго продержал в сознании. Я был лично занялся тобой и как следует постарался бы.

Кристи Френч обернулся и зевнул.

— Почему копы в Бэй-сити такие жесткие? — спросил он. — Вы что, вымачиваете мозги в соленой воде, так, что ли?

— Мы всегда жестки и безжалостны, — ответил Мэглашен. — Нам нравится быть такими. Типы вроде этого умника дают нам возможность находиться в форме. — Он снова обратился ко мне: — Так это ты, красавчик, звонил нам насчет Клаузена? Оказывается, ты умеешь пользоваться телефоном?

Я молчал.

— Я с тобой говорю, красавчик, — сказал Мэглашен. — Я задал тебе вопрос. А когда я спрашиваю, то лучше отвечать. Усвоил это?

— Если ты будешь продолжать в таком тоне, тебе придется самому отвечать на свои вопросы, — заметил Кристи Френч. — А если ответ тебе не понравится, то можешь рассердиться и себя же двинуть в челюсть.

Мэглашен выпрямился. На его щеках загорелись красные пятна.

— Я пришел сюда за помощью, — заявил он, — а взбучку я могу получить и дома от жены. Я не ожидал, что здесь станут надо мной острить.

— Вы получите помощь, — ответил Френч. — Только не стоит выступать с монологами из дешевенького детектива.

Затем он повернулся во вращающемся кресле ко мне:

— Марлоу, я предлагаю вести себя так, будто мы только начали расследование. Откроем чистую страницу в этом деле. Мне известны все твои аргументы, я не собираюсь обсуждать их. Вопрос стоит так: либо ты будешь говорить, либо мы задержим тебя как важного свидетеля.

— Задавайте вопросы, — сказал я. — Если вам не понравятся мои ответы, то можете задержать меня как свидетеля. В этом случае мне нужно будет сделать один телефонный звонок.

— Правильно, — согласился Френч. — Но это в том случае, если мы зарегистрируем тебя. А мы можем и не оформлять документов, можем без них заняться тобой. И это может продолжаться несколько дней.

— Причем жратва будет консервированная, — бодро добавил Бейфус.

— Строго говоря, наши действия будут незаконные, — продолжал Френч, — но мы всегда так поступаем. Ты ведь тоже делаешь то, что не должен был делать. Или ты будешь утверждать, что действовал в этой истории в рамках дозволенного?

— Нет.

— Ха! — иронически воскликнул Мэглашен.

Я взглянул на машинистку, молча и с равнодушным видом сидевшую над блокнотом.

— Тебе пришлось защищать клиентку? — спросил Френч.

— Возможно.

— Так теперь ты ей ничем не обязан. Она предала тебя.

Я промолчал.

— Ее зовут Орфамей Куэст, — сказал Френч, наблюдая за мной.

— Задавайте вопросы, — повторил я.

— Что произошло на Айдахо-стрит?

— Я пришел туда в поисках ее брата. Она сказала, что он там жил, а потом переехал неизвестно куда. Она прибыла в Лос-Анджелес повидаться с ним и очень беспокоилась. Управляющий домом, Клаузен, был мертвецки пьян, и говорить с ним было невозможно. Я заглянул в регистрационную книгу и увидел, что в комнату Куэста вселился другой жилец. Я поболтал с ним, но он заявил, что ничем не может мне помочь.