Младшая сестра

— Тебе, Газанфар, всё шуточки! Прежде ты отшучивался: «когда свергнем царя», а теперь, когда царя, благодарение богу, уже нет, придумал новое: «когда свергнем Временное правительство».

— Это потому, тетя Розанна, что разницы между ними особенной нет, между царем и Временным правительством! Не правда ли, Арам?

Арам в ответ понимающе улыбнулся — тут он готов решительно поддерживать своего друга. Но Розанна только недоумевающе пожала плечами: вообще при чем тут Временное правительство, когда речь идет о женитьбе?

— Жизнь в супружестве должна быть счастливой… — продолжал Газанфар. — Не так ли, тетя Розанна?

— Так… — с опаской согласилась Розанна, не понимая, куда Газанфар клонит.

— А ты скажи, тетя Розанна, может ли быть счастливым рабочий человек, если командовать им будет это самое Временное правительство — черт его побери! — в котором верховодят помещики и капиталисты и председателем которого является князь Львов?

Розанна невольно отмахивается. Князь Львов!.. Всегда этот Газанфар найдет повод, чтобы отговориться от женитьбы. Прежде, видите ли, ему мешал царь, а теперь — какой-то князь Львов!

— Ну и сиди в бобылях, как сидел до сих пор! — сердито говорит Розанна, с удвоенным усердием сметая пыль с заваленного книгами стола.

Арам рассказал Газанфару про мытарства Баджи с ночлегом.

— Этот министрац такой злой! — вставила Баджи, нахмурив тонкие брови.

Юнус улыбнулся и пояснил:

— Она хочет сказать: администрация.

Газанфар, не замечая улыбки Юнуса, сурово бросил:

— Министрац ваш еще ответит за свои дела — близок час! — Затем, повернувшись к Юнусу, с дружеской укоризной спросил: — А ты почему не догадался прийти с сестрой сюда, ко мне?

— Не хотелось тебя беспокоить, дядя Газанфар, дел у тебя хватает и без нас, — смущенно ответил Юнус.

— Невелико беспокойство! А место для вас обоих нашлось бы. Видишь, какой у меня дворец — о двух палатах! Нравится всем… Кроме тети Розанны, — добавил Газанфар, весело рассмеявшись.

В ответ Розанна горестно вздохнула:

— Плохо девушке без отца, без матери.

— Сестру может защищать брат, — сказал Арам уверенно.

Юнус опустил глаза.

— Плохо я ее защищаю… — хмуро вымолвил он. — Работает она с этих лет служанкой.

— Твоя сестра еще удачница, — возразил Арам. — Пройдешь, когда проводишь сестру, мимо табачной фабрики Мирзабекяна, загляни в окно, в коробочную мастерскую. Работают там за длинными столами девочки восьми-десяти лет, такие маленькие, что приходится нам работать, становясь на скамью коленками — сидя не достают они до стола.

— К чему же было свергать царя, если все для рабочих осталось по-прежнему? — сказала Розанна.

— Так, Розанна, долго не будет! — воскликнул Газанфар. — Придет еще другая, настоящая революция, рабочий люд возьмет власть в свои руки, станет хозяином жизни! Тому учит нас товарищ Ленин!

Он бережно сложил исписанные листки и стал с волнением рассказывать, какая будет жизнь, когда наступит она, вторая революция, и все слушали его, не перебивая, затаив дыхание.

— Много бы я дал, чтобы эта другая, настоящая революция пришла скорей! — сказал Юнус задумчиво, когда Газанфар окончил. — Полжизни! — добавил он вдруг со страстью.

Лицо Газанфара стало серьезным.

— Были такие люди, которые за счастье народа отдавали всю свою жизнь, гибли в тюрьмах, на каторге, от рук палачей, и отдали бы вторую, если б она у них была! — сказал он.

Упрек почудился Юнусу в этих словах, и он не знал, что ответить.

Выручил Арам.

Приходи сюда вечером, когда отвезешь сестру, Газанфар об этих людях расскажет! — сказал он.

У Газанфара долго не засиделись — работа не ждет.

Баджи не хотелось уходить. Неужели обратно, в Крепость? Эх, осталась бы она жить на промыслах — ночевала бы у тети Розанны, дружила бы с Сато, ходила бы в гости к дяде Газанфару. А затем, может быть, брат поселился бы в таком месте, откуда ее бы не выгоняли. Вот было бы хорошо!..

В поезде Юнус и Баджи ехали молча, погруженные в свои мысли.

В городе, на обратном пути, проходя мимо табачной фабрики, Юнус заглянул в подвальное решетчатое окно. Оттуда пахнуло запахом клея и табака. Девочки лет восьми-девяти, стоя на скамьях — вдоль длинных столов — на коленках, клеили папиросные коробки.

Юнуса поразила их изможденность и бледность. Впрочем, разве можно было выглядеть иначе в этом сыром и душном подвале? Несчастные дети! Сломать бы скорей эту решетку и выпустить их всех на волю, на солнце!.. Да, Арам прав — Баджи по сравнению с ними, пожалуй, удачница.

«Были такие люди, которые за счастье народа отдавали всю свою жизнь и отдали бы вторую, если б она у них была…» — вспомнил Юнус, и готовность следовать по их пути охватила его со страстной силой.

Одежда и обувь

Общественная деятельность, которой отдавал весь свой пыл Хабибулла, не помешала ему с выгодой продать кубинский коврик, приглянувшийся богачу.

Оставалось доставить товар на дом покупателю. Хабибулла и Баджи направились за ковриком в Исмаилие. Но проникнуть внутрь здания оказалось нелегко — его осаждала толпа.