Млечный путь (СИ)

Квартира оказывается такой до невозможности уютной, что Ньют поначалу даже не знает, как такое захламленное помещение, весьма и весьма бедное на вид и дающее впечатление, что нормальные люди здесь жить абсолютно не могут, способно быть таким… комфортным. Не портят валяющиеся повсюду листы бумаги, ручки и тетради, не искажают восприятие стоящие в такой комнате не к месту два зеленых цветка в белых горшках, не мешают горы кружек на письменном столе, где помещаются еще учебники, ноутбук и черт знает какое количество цветных папок с множеством файлов. Ньют замирает прямо на пороге, рассматривая обиталище Томаса, и чувствует себя так, будто по случайности вторгся ему в голову. Возможно, все так и есть.

Запах кофе, бумаги и краски от принтера стойко держится в комнате, и Ньюту неожиданно это нравится. Он оборачивается к Томасу и смотрит на него слишком, пожалуй, пристально, на что тот просто снова дарит мягкую улыбку, а Ньют делает вывод, что все, что его окружает в данный конкретный момент, совершенно подходит друг другу. Томас подходит квартире, кошка подходит заваленной комнате, цветы подходят папкам и тетрадям на столе — и еще тысячи комбинаций всех присутствующих предметов, они полностью дополняют друг друга и создают неповторимо идеальное сочетание.

Задерживаться здесь не хочется все равно. Ньют стойко ощущает, что здесь точно лишний. В уютной квартире уютного человека, где все в полном порядке — даже эта чертова кошка, которая, кажется, заимела себе целью выцарапать Ньюту глаза, — такому разобранному ему не место.

Ньют спешит уйти как можно скорее.

Конечно же он дает себе отчет, что его обещание прийти позже — может, к вечеру или на следующий день, не пустое, как бывало раньше. Он понимает, что ноги все равно рано или поздно приведут его сюда, а он снова не будет знать, что ему со всем этим делать. Снова захочется убежать, снова не будет ощущаться того, что люди ощущают, когда находятся в нужном месте и в нужное время, но снова будет непередаваемо сильно тянуть сюда. И Ньют не посмеет не подчиниться.

Никогда больше.

***

Серая квартира и холодные бетонные стены — это все, что окружает Ньюта в ту ужасно истощающую минуту. Он задыхается, ему хочется кричать, он борется с желанием покинуть квартиру, сгоревшую изнутри, как сгорает он, и заставляет себя остаться на месте и никуда не выходить. Корчится на кровати, сжимается всем существом, удерживает себя в сознании и здравом уме. За тяжелой дверью, обшарпанной и поцарапанной, как его душа, Ньюта поджидает столько черных, как сама тьма, демонов, и он вряд ли сможет противиться их соблазнам.

Но в пустой квартире с некрасивыми, как-то, что сидит у Ньюта в сердце, стенами, такие демоны живут тоже.

Ему не хочется признаваться, насколько легко он поддался их коварному шепоту. Он не хочет думать о том, что ждет его в будущем — хоть сколько-нибудь обозримом будущем. Потому что если он на секунду допустит, что все может наладиться в его тлеющей на углях жизни, пламя вспыхнет новой силой и сожрет остатки мгновенно.

Ньют проходит в кухню. Шаркает по голому полу ногами, обхватывает себя за плечи, горбит спину и смотрит на собственные босые ступни. В квартире холодно, ему хочется завернуться в плед, но даже этого он здесь не может найти. Не в том погроме, не в том беспорядке, не в той ситуации, что правит в его доме.

Но дом не его, а дом вовсе не дом.

Дом — это место, куда хочется возвращаться. Дом — это частица в огромной Вселенной, которая выделена только для тебя одного. Дом — это люди, которые создают уют. Которые тебя ждут и любят. Которые, как те бетонные стены поддерживают здание, поддерживают тебя.

Ньют на секунду пропускает мысль, что у Томаса было хорошо. Это действительно был дом; и сколько бы Ньюту ни хотелось туда вернуться, он этого сделать не может. Потому что дом не его. Потому что он ни за что не признается себе, что был бы не против вернуться туда хоть еще раз. Потискать рычащую кошку, вдохнуть запах кофе, обжечь пальцы о горячую кружку, поговорить с Томасом о каком-то нелепом и незначительном бреде. Потому что сам Томас создает в своем доме уют. Потому что при том же самом беспорядке — и, возможно, еще хуже, чем у Ньюта, — квартира Томаса остается живой. Теплой, комфортной, обжитой, гостеприимной. Чужой. Но остается именно домом.

Открывается с протяжным скрипом дверца старого кухонного шкафчика, Ньют шарит по полке рукой. Поверхность бутылки сама тыкается в пальцы, и Ньют хватает горлышко так крепко, словно решает удушить. Переливается пением жидкость в бутылке, ударяется о прозрачное стекло, идет волнами — то к одной стороне, то к другой. Ньют болтает бутылку в руках, наблюдает за танцующим внутри алкоголем пару секунд, а затем вновь уходит в комнату.

Пачка сигарет падает на продавленную кровать. Рядом садится Ньют, откупоривает бутылку и в нерешительности смотрит на нее бесконечно долго. Знает, что делает это зря, знает, что зависимость ударит в голову настырнее, но помнит, что уже все равно оступился. Рано или поздно это должно было произойти.