Мне как молитва эти имена. От Баха до Рихтера

                И касаться не смеет святыни?

                 Не зарекайся, о гордая роза,

   Ты еще щедро одаришь его лепестками своими.

                              Тихо в саду

              Изредка вспорхнет беглый лист.

           Земля распластанна и беззащитна.

                  В глубине опустевшей арены

                      Одинокая роза — солнце,

                Да у ног ее барвинок-малютка

                        Как память о небе.

                                    * * *

                      Две одинокие звезды

                     Совсем одни на небе.

                    Вот это я. А это ты?

                  А город так, для мебели.

               Нет, не для них земной уют,

                     Им облако — перина.

                  Зачем же нас они зовут

                   В бездонные глубины?

                 Или и вправду с высоты

                          На нас взирают

                                Я и ТЫ!?

СЕРГЕЙ РАХМАНИНОВ

ЕЩЕ ДУША ЦВЕТОВ ДРЕМОТНА В ЗАТОЧЕНЬЕ

«Мой глаз охватывает яркие блики света на молодой листве после прошедшего ливня, ухо ловит шопоты леса, звон падающих капель. Потом я гляжу на бледную полоску неба над горизонтом в час заката, и они приходят: все голоса сразу...» /Рахманинов/

            Здесь, в тишине, друзья мои кругом:

        Каждый проклюнувшийся листик на березе...

                    Ворона каждая на ветке...

                       Дымок над крышами...

                                Все голоса!

              Слова невнятные, пока еще не песнь,

          Но чую, и она родится скоро, очень скоро!

                           Я слушаю, дышу,

С плеч стряхиваю горы городского сора, копоть, грязь...

                             Сюда, друзья!

 Сюда, я с вами! Здесь!.. Миллионы голосов в груди моей

                               теснятся,

                    Вскипают, как прибой, —

                       Сливаясь в песнь.

У меня в руках книга «Стихи о музыке», Москва, Советский композитор, 1986, в ней свыше 220 страниц и около 180 имен авторов, в подавляющем большинстве русскоязычных. Из трехсот, примерно, стихотворений от силы пятая часть прямо или косвенно связана с именами музыкантов; чаще других упоминается Шопен (9 раз), из русских композиторов Чайковский — шесть, четырежды Шостакович, по одному-два раза Скрябин, Прокофьев, Лядов, Глинка, Мусоргский, Танеев, Кабалевский... больше никто, даже Рахманинов! Рах-ма-ни-нов, чье одно имя уже звучит, как музыка, его музыка, безошибочно узнаваемая с первых же тактов прелюдий или фортепьянных концертов.

                           Рахманинов.

                      Возвышенно — суров,

             Высокая душа в плену земных оков,

           Тревожный сумрак северной природы.

Там драгоценные породы земля таинственно хранит.

            Цветы на скалах, воды серебрятся...

                     Озера. Розы. И гранит.

                          Рахманинов,

                      Ни стар — ни нов,

           Не лето, не зима — весна и осень.

       Пьянящий аромат струится из лесов,

          И свежий ветер вдаль его уносит.

  В печальных сумерках блуждает луч прощальный.

                              Рахманинов...

         Внезапная гроза, сметая все преграды,

  Летит из края в край с огнем, дождем и градом!..

                             Рахманинов.

             Усердие

                         израненного

                                            сердца.