Мне не всё равно

Эффект плацебо... Леша вспомнил классику: «Доктор Айболит поставил обезьянкам градусники, и им стало немного легче». Что тут еще исследовать? Любому интерну известно, что эффективность самовнушения при некоторых болезнях может достигать 70 процентов! Еще он вспомнил, как один старший ординатор с большим успехом лечил аритмии у своих пациентов просто тем, что прописывал каждый вечер закладывать за щеку пластмассовую пуговицу на 40 минут. Обязательно за левую щеку и в одно и то же время суток. При этом пуговица должна была быть непременно белой и с четырьмя дырочками.

Озадаченным студентам он цинично комментировал свою терапию:

— Мои пернатые друзья! Вы же все знаете, что доступных действенных лекарств от аритмии нет. А тут — пуговица. Простая пуговица. Притом заметьте: никакого физического объяснения лечебного воздействия тут быть не может, она же даже не металлическая, чтобы создать гальваническую пару. А ведь, зараза, работает лучше любых таблеток! И никому при этом и в голову не приходит спросить, какого лешего — белого цвета и с четырьмя дырочками? Вот вам и плацебо...

К нему-то и решил сходить в гости Алексей, чтобы посоветоваться, с какой стороны браться за свою дурацкую тему.

Руслан Ильич с тех пор успел поседеть, стать заведующим отделением и, похоже, еще больше укрепился в своем сарказме по поводу медицинских чудес. В тот момент, когда Алексей зашел в его кабинет, он как раз блистал своим красноречием перед супружеской парой.

— Вера в чудесные исцеления — полная безграмoтнocть! — менторствовал Руслан Ильич. — Вот представьте себе такую картину: сидит в какой-нибудь деревушке бабка-знахарка, которая, согласно молве, своими заклинаниями или ситечком деревянным помогает в самых тяжелых случаях. И тянется к ней на прием очередь из безнадежных больных на последних стадиях. А вы все знаете, что у любого, даже самого неизлечимого заболевания имеется определенный процент выздоровления, ну скажем, один случай из ста. Вот и посчитайте: если в день к бабке за помощью обратится сто больных и при этом один выздоравливает, то за год у такой «целительницы» набирается аж 365 выздоровевших! Об этих случаях чудесного исцеления будет писать взахлеб желтая пресса. Не случайно они с охотой принимают как можно больше пациентов! А про 36 135 успешно покинувших эту землю никто так и не вспомнит... Поэтому, уважаемые, давайте все-таки верить доказательной медицине, а не этим мракобесам! И с завтрашнего дня начнем готовить ребенка к химиотерапии — это его единственный шанс.

После того как пара вышла из кабинета, Руслан Ильич предложил Алексею чаю. Он рассказал ему о своих будняx, о своих пациентах — лейкозных детях, о том, насколько трудоемка и дорога пересадка костного мозга и что все равно вероятность излечения — ниже 40 процентов. Алексей рассказал Руслану Ильичу о теме своей диссертации и напомнил про его фокус с пуговицей, поинтересовавшись, не появилось ли в арсенале плацеботерапии чего-нибудь новенького.

— А ты знаешь, мы в этом деле вышли на международный уровень, — ухмыльнулся Руслан Ильич. — Как раз на этой неделе к нам опять приедет Хантер Адамс с командой единомышленников. Слыхал про него? Знаменитый Доктор Пэтч.

Алексей вспомнил, как читал когда-то в газете про врача, который собрал целую команду клоунов и ездит по больницам всего мира — лечит смехом. Даже фильм про него сняли. Леша пожал плечами, но на всякий случай решил прийти посмотреть на работу волонтеров-клоунов...

...Ему поневоле пришлось немножко поработать переводчиком. Первым, на кого наткнулся Парин, прибежав в детское онкологическое отделение, был молодой парень в ярком костюме с огромным галстуком и шляпе с бубенцами. Он сидел на кровати рядом с полупрозрачным мальчиком лет восьми и оживленно говорил что-то по-английски. Мальчик не понимал, да и не стремился к этому. Ребенок почти сочувственно смотрел на иностранца и явно просто терпел его присутствие из вежливости и усталости. Между тем парень достал из своих необъятных карманов лист бумаги и фломастер, нарисовал кружок и спросил:

— What is this?

— «Пуговица», — подумал Леша.

— Таблетка, — сказал мальчик.