Мне нужно твое «да»

Девушка накинулась на него, но теперь Ленар уже ждал нападения. Он ловко перехватил ее руки и тяжестью собственного тела придавил к столу. Ефимия билась под ним птичкой в силке, выкрикивала проклятия. И опять она поразила графа. Так повел бы себя мужчина, но не женщина. Слабый пол, осознав свое поражение, принялся бы торговаться, вымаливать прощение – не Ефимия. Она напоминала ему воина на поле боя, приходилось прикладывать нешуточные усилия, чтобы не получить локтем в живот. Первый министр даже проникся к девушке уважением, хотя на ее месте попытался бы оглушить себя чем-нибудь тяжелым. Но Ефимия только брыкалась, зря тратила силы.

– Ну, выпустили пар?

Ленар отважился отпустить девушку. Она тяжело дышала, но больше не предпринимала попыток напасть. В пылу борьбы лиф платья съехал, оголив чуть больше положенного. «В постели она наверняка не уступит Катарине», – подумалось графу. Он не собирался тактично отводить взгляд, наоборот, внимательно изучал открывшийся взору участок тела. Громко засопев, Ефимия подтянула лиф и бросила очередное обвинение:

– Вы не только мерзавец, вы еще и дурно воспитаны!

– Однако! – всплеснул руками Ленар. – По-моему, это вы только что пытались меня убить.

– А вы пялились на мою грудь. Как, нравится? – Ефимия бросила на него дерзкий, полный вызова взгляд. – Только я лучше взойду на плаху, чем позволю к себе прикоснуться.

Девушка сдула падавшую на глаза прядь и, отвернувшись, окончательно привела платье в порядок.

– Наперстянка предназначалась вам. – Нет смысла больше отрицать. – Эрнестину Ласси я не трогала. Феррир – фамилия моей прабабки, а мой отец – Эван Брок.

Ефимия приготовилась к тому, что он ударит ее, хотя бы вызовет стражу, но граф лишь задумчиво поглаживал колокольчик. Ей ничего не оставалось, как терпеливо ждать своей участи. Теперь, когда эмоции унялись, она поняла: первый министр блефовал, шантажировал ее подложной бутылочкой, но девушке надоела ложь, хотелось разом со всем покончить.

Ленар колебался. Вызывая сюда Ефимию, он ожидал чего угодно, только не ошеломительного признания. Оно выбило из колеи, спутало планы. Если бы Ефимия только знала, какое смятение произвела в его душе!

Склонив голову набок, не спуская цепкого взгляда с чересчур спокойной девушки, граф нарочито небрежно поинтересовался:

– Ну и куда делась наперстянка? Перепутали бокалы?

Бутылочку в тайнике не нашли. Слуги перерыли всю комнату Ефимии – ничего. Пришлось срочно найти подходящую по цвету и размеру.

– Струсила и вылила в раковину. – Она удостоила его очередным дерзким взглядом. – Я не могу убить человека. Думала, что смогу, но…

Ефимия развела руками и отвернулась. Какой жалкой, никчемной она себе казалась! Оставалось только расплакаться, но такого удовольствия девушка противнику не доставит.

Ленар безмолвствовал. Лучше бы кричал! Она ведь призналась в страшном преступлении, неужели ему плевать на собственную жизнь? Девушка тайком следила за колокольчиком. Вот сейчас граф поднимет его – и все, кончено.

– Все, милорд, больше никаких вопросов? – Не выдержав, Ефимия поторопила час расплаты. Она сильная, но не настолько, чтобы выдержать еще пару минут пытки ожиданием. – Можете звать стражу.

Первый министр убрал руку от колокольчика. Девушка не переставала его удивлять. Ни тени раскаяния, ни капельки страха! Ефимия бросала вызов, и Ленар не был бы Ленаром, если бы его не принял.

– Нет, еще не все. – Граф досадливо поморщился, случайно задев одну из оставленных ногтями девушки царапин. – Для начала я предлагаю вам успокоиться.

– Зачем? Я дочь предателя, у меня нашли яд – улик достаточно.

Ленар потер кровоточащую щеку и отплатил откровенностью за откровенность:

– Бутылочка фальшивая. Я не смогу доказать, что та жидкость, которую я отлил из настоящего флакона и передал придворному лекарю для анализа, принадлежала вам.

– Зато у вас есть мое признание. Я хотела вас убить, жаждала, мечтала! Казните преступницу, порадуйте императора. Вам ведь не впервой осуждать невиновных.

– Боюсь, вы ошибаетесь, – покачал головой граф. – Я не причастен к трагедии Броков, наоборот, сделал все возможное, чтобы ее предотвратить.

Он, наверное, извращенец, раз сейчас думал о Ефимии Брок как о женщине. В гневе она казалась демонически соблазнительной. Да на фоне метавшей громы и молнии брюнетки половина участниц отбора – записные уродины! Налившиеся кровью полные губы манили, требовали впиться в них страстным поцелуем. Девушка не замечала, как в порыве чувств покусывала нижнюю губу, словно специально дразня, распаляя. При других обстоятельствах Ленар бы привлек Ефимию к себе и овладел бы крепостью, но она запретный плод и принадлежит Вардену. А еще дочь того самого генерала Брока. Нужно выяснить, с какой целью девица пробралась на отбор, а не плавать в любовных фантазиях.

Ефимия ответила скептическим фырканьем:

– Вы не верите мне, а я – вам. Мы квиты, милорд!

Девушка немного успокоилась и гадала, какую участь ей уготовили. Собственно, варианта всего два: тюрьма или позорное возвращение домой. Но граф сумел удивить: