Мне сказали прийти одной

Двое угрожали моей жизни. «Мы до тебя доберемся», – прочитала я в одном из электронных писем. К нему была прицеплена картинка с ножами и пистолетами. Другое письмо называло меня «врагом арийской расы» и обещало, что скоро я за это поплачусь.

О письмах я поговорила с одним из моих источников в полиции. Он сказал мне отслеживать подобные сообщения и предупредил никому не давать свой домашний адрес, добавив, что опасно может быть даже называть мой родной город.

Некоторое время я ощущала последствия этого круглого стола на телевидении. Двое друзей-журналистов перестали со мной разговаривать, потому что были оскорблены моим предложением поговорить о том, где кончается свобода слова и начинаются ненавистные речи. Во время горячего спора с другой журналисткой на вечеринке по поводу дня рождения подруги я спросила, почему, если свобода слова так священна, на меня нападают и угрожают мне просто за то, что я сказала, что думаю.

– Все эти мусульмане, которые жалуются на свободу слова или чувствуют себя оскорбленными нашими карикатурами и нашими ценностями, не принадлежат нашему миру и могут отправляться к себе домой, – ответила она.

Я сказала, что если она хочет заткнуть рот мусульманам или другим людям, не давать им говорить свободно и мирно поднимать волнующие их вопросы, то это станет началом конца «свободы слова». Я все время не переставала задаваться вопросом, куда мы идем, если даже люди, считающие себя либеральными интеллектуалами, пытаются запретить разговоры, которые им не нравятся. «Так это означает, что «хорошие, приемлемые» мусульмане должны заткнуться, не участвовать в интеллектуальных дебатах и не решаться не согласиться с общепринятым мнением?» – спросила я. Иначе говоря, должны ли такие люди, как я, прожившие в этой стране всю свою жизнь, молчать, иначе их будут считать сторонниками «Аль-Каиды» и ИГИЛ? Я не сказала эту фразу вслух, но она так и билась у меня в голове.

Я сказала, что убивать журналистов или людей, которые рисуют непопулярные карикатуры, – это в любом случае плохо. Но еще я спросила, знает ли она, что в Германии были времена, когда евреев тоже высмеивали с помощью карикатур. Не учили ли их в школе чему-то вроде: «Это больше никогда не должно повториться»?

Глава 14 В поисках исламских «битлов», или как найти джихадиста Джона. Великобритания, 2014–2015 годы

Однажды в октябре 2014 года мне пришло электронное письмо от Дэвида Брэдли, председателя компании Atlantic Media в Вашингтоне, округ Колумбия, издателя «Атлантика» и нескольких других американских изданий. Лично я его не знала, но он связался со мной, потому что я принимала участие в миссии по освобождению нескольких журналистов, похищенных ИГИЛ.

«Я поднимаю тему, из-за которой, возможно, придется слишком напрячь ваших источников, – писал Брэдли. – Я пишу вам, чтобы спросить, есть ли у вас какая-либо идея, как я могу подобраться к руководству ИГИЛ».

Брэдли начал заниматься заложниками, захваченными ИГИЛ, когда Джеймса Фоли, журналиста-фрилансера из Нью-Гэмпшира, похитили в Сирии в ноябре 2012 года. Он был в тесном контакте с семьей Фоли еще годом ранее, когда журналиста похитили в Ливии, и помогал освободить Фоли вместе с другим репортером – Клэр Гиллис, которая как фрилансер работала на «Атлантик».

На этот раз Фоли захватили в Сирии, когда он был в командировке от веб-сайта «Глобал Пост». Вместе с ним в заложники попал фотограф Джон Кантли. Фоли часто перевозили с места на место и пытали. К весне 2014 года его и еще нескольких заложников перевезли в тюрьму в горах, в пятнадцати милях от сирийского города Ракка, который теперь стал столицей Исламского государства. Это место было хорошо укрепленной военной зоной, до настоящего времени его существование держалось в секрете. В местных масштабах оно считалось одной из трех самых важных тюрем в провинции Ракка. Даже «Международная Амнистия» это знала.

В июле американские военные совершили нападение на тюрьму, но к тому времени заложников снова куда-то перевезли. В начале августа родственники Фоли получили последнее электронное письмо от тех, кто удерживал его в плену. Две недели спустя журналиста обезглавили. 19 августа видео его казни выложили на YouTube. В сентябре группа казнила еще одного американского журналиста – Стивена Сотлоффа.

Теперь Брэдли сосредоточил свои усилия на том, чтобы освободить американского солдата, занявшегося гуманитарной помощью, которого звали Питер Кассиг. Исламисты все еще держали этого человека в плену. Я поговорила с Брэдли и начала искать информацию о Кассиге и обстоятельствах его захвата. Поскольку он был солдатом вооруженных сил США, я опасалась, что он мог работать на ЦРУ и только для прикрытия притворяться гуманитарным работником. Но увидев, как просто узнать о его военной службе в Интернете, я поняла, что ошибалась. Если бы он работал под прикрытием, было бы приложено больше усилий, чтобы уничтожить общедоступную информацию о его прошлом.