Мне сказали прийти одной

В последних двух пунктах я опиралась на свои инстинкты. На видео джихадист Джон говорил как образованный человек; Абу Юсаф тоже говорил мне о «братьях из Великобритании» с университетскими степенями, а один из освобожденных заложников отмечал, что те, кто его держал в плену, казались людьми образованными. «Глубокая ненависть/личная месть» – это предположение основывалось на том, каким яростным тоном джихадист Джон говорил о премьер-министре Дэвиде Кэмероне, президенте Обаме и американской внешней политике. Что-то его очень разозлило; возможно, это было личное дело.

Я снова перечитала слова Абу Юсафа: «У нас есть братья из Великобритании различного происхождения: пакистанцы, сомалийцы, йеменцы и даже кувейтцы». По информации Адама, джихадист Джон должен иметь арабское происхождение, поэтому вычеркнула пакистанцев и сомалийцев. Итак, самой вероятной страной происхождения оставался Кувейт. Я составила новый список:

Мохаммед

Кувейт

Лондон

ненависть/личная месть

образованный/университетская степень

видео о Сомали.

Я договорилась о новых встречах, в том числе с источником, связанным с мечетью в парке Финсбери в северной части Лондона. Эта мечеть была известна как центр вербовки рекрутов для джихада. Мы встретились в два часа ночи на окраине города. Я взяла такси на стоянке, заплатила наличными, чтобы разведывательным службам, если они за мной следят, было не так просто проследить мои передвижения. Источник забрал меня на машине и повез в кофейню, принадлежащую его другу. В такой час она была закрыта, и нас в зале было всего трое: мы с источником сидели за маленьким столиком, а хозяин кофейни работал с бумагами за стойкой у нас за спиной.

Мой источник симпатизировал ИГИЛ, и он знал людей, которые уехали сражаться в Сомали. Много лет назад он был помощником Абу Хамза аль-Масри, бывшего радикального имама в мечети в парке Финсбери, которого передали Соединенным Штатам в 2012 году, признали виновным в террористической деятельности и приговорили к пожизненному заключению.

Я спросила, знает ли мой источник о кувейтце по имени Мохаммед, у которого были проблемы с британскими властями. Он задумался.

– Кувейтец, кувейтец… да! Я помню одного Мохаммеда, который попал в беду в Танзании.

– В какую беду?

– Не помню. Кажется, это было связано с Сомали.

Я изо всех сил старалась сдержать свою радость.

– Вы знаете его полное имя?

– А почему вы так им интересуетесь?

Я не стала ему говорить, что подозреваю: этот человек – джихадист Джон. Вместо этого я сказала, что пытаюсь выяснить, не уехал ли этот Мохаммед в Сирию.

– Посмотрю, что смогу для вас сделать, – сказал мой источник. – Но на это потребуется несколько дней.

Он довез меня до какой-то стоянки такси. До своего отеля в центре Лондона я добралась почти в четыре часа утра.

Я решила, что должна связаться с одним высшим чиновником Исламского государства, которого знала уже много лет. Этот человек помог мне организовать встречу с Абу Юсафом. После того как вышла статья, он попросил передать мне следующее сообщение: «Салям. Турки разозлились из-за вашей истории; разведка о вас спрашивает. Больше не приезжайте в приграничный регион и связывайтесь со мной только в случае экстренной необходимости».

Я решила, что это как раз и была экстренная необходимость. Но, чтобы связаться с ним, мне нужно было вернуться в Германию, где у меня был безопасный кружной способ до него добраться. Я буду соблюдать тот строгий протокол, который мы вместе придумали много лет назад, чтобы избежать слежки со стороны разведки или боевиков, которые могли его наказать за беседы со мной.

Во-первых, мне нужно было поговорить с одной женщиной, живущей в северной части Германии. Я позвонила ей и села на поезд, идущий на север, чтобы переговорить лично. Я сказала ей, что мне нужно поговорить со своим источником. Она знала, что это важно, и согласилась передать ему сообщение. Также она дала мне незарегистрированную сим-карту, которую я могла поставить в один из моих старых телефонов Nokia, с помощью которых я звонила таким людям, как мой источник. В отличие от смартфонов, эти старые модели было трудно проследить.

Несколько дней спустя я получила смс от женщины, у которой я недавно побывала: «Вы выйдете на пробежку завтра в четыре часа дня?»

«Да», – ответила я.

На самом деле бегом я не занимаюсь. Это был код, который использовался, когда мой источник назначал мне время встречи. Число я удваивала; если в сообщении говорилось «днем», это следовало понимать как ночь, и наоборот. То есть в восемь часов утра я должны была выйти из квартиры, включить свою старую Nokia, вставить в телефон сим-карту, которую мне дала женщина, и ждать звонка источника.