Мне сказали прийти одной

С Куреши мне уже приходилось беседовать. Он был адвокатом, который работал над делами заключенных в Гуантанамо и других тайных тюрьмах по всему миру. Родившийся в Великобритании пакистанец по происхождению, он говорил на великолепном английском, пил черный чай с молоком и обожал ячменные лепешки с густыми топлеными сливками. Тем не менее, он говорил мне, что некоторые люди сомневаются, на самом ли деле он англичанин, из-за работы, которой он занимался.

Основанная в 2003 году как веб-сайт Cageprisoners.com, CAGE постепенно превратилась в адвокатскую группу для заключенных-мусульман. Она была среди групп, указавших на то, что в Гуантанамо применяются пытки и за последние пятнадцать лет многие люди, не доверявшие другим организациям, приходили в CAGE, чтобы рассказать свои истории о несправедливости и плохом обращении. Частично это происходило из-за того, что в CAGE без всякого смущения разговаривали с такими молодыми людьми, как Эмвази, у которых были проблемы с полицией из-за дел, связанных с терроризмом.

На самом деле у самой CAGE были проблемы с британскими властями. С марта 2014 года группа работала без банковского счета и, если верить их веб-сайту, «под постоянным давлением и внимательным наблюдением со стороны политиков и различных правительственных агентств. Несмотря на все эти трудности, аламдулилах, мы смогли разрешить несколько очень значительных дел, связанных с войной с террором, и продолжаем выступать в качестве защитников в процессах по надлежащим правовым процедурам и утверждая принцип верховенства закона».

С Куреши мы встретились в кофейне неподалеку от офиса CAGE. Он объяснил, что в прошлом группа соприкасалась с неким человеком по имени Мохаммед Эмвази, у которого были проблемы с британскими властями.

– Но это было много лет назад. Почему вы сейчас интересуетесь этим делом? – спросил он.

Я не хотела говорить ему о своих подозрениях, принимая во внимание то, что пока что информация была только из одного источника. Но мне нужно было собрать столько информации, сколько было возможно, и я хотела говорить правду, насколько могла.

– Я работаю над делом, связанным с Сирией, и там всплыло его имя, – сказала я.

Это было правдой. Я спросила, не осталось ли у CAGE контактов его родных.

Он покачал головой:

– Мы много лет не имели никакой связи с этим человеком.

Куреши добавил, что ему пришлось посмотреть архивы, чтобы освежить свою память об этом деле.

– Почему бы вам не начать с самого начала? – спросила я.

– Именно это я и сказал ему, когда он первый раз пришел в наш офис, – вспомнил Куреши.

Он сказал, что Эмвази был гражданином Великобритании. Семья его приехала из Кувейта.

– Они были бедуинами, – рассказал мне Куреши, – поэтому никогда не считались полноправными кувейтцами.

В 1961 году, когда закончился британский протекторат, примерно треть населения Кувейта составляли люди с ограниченными гражданскими правами. Семья Эмвази принадлежала именно к ним.

Мохаммед ходил в нечто вроде чартерной школы под названием «Квинтин Кайнастон» в фешенебельном районе Лондона Сент-Джонс-Вуд. Школа принимала учеников со всего города, в том числе детей из бедных семей и детей иммигрантов. Еще двое мальчиков, посещавших ее, стали боевиками-исламистами.

Проблемы у Эмвази с законом начались, когда он и двое его друзей были арестованы в Танзании в мае 2009 года. Услышав это, я навострила уши. Я искала подсказки, которые могли бы подтвердить, что джихадист Джон был связан с Сомали, а я знала, что Танзания была обычной остановкой на пути в Сомали в то время.

Согласно рассказу Эмвази, местная полиция арестовала их, когда они приземлились в аэропорту Дар-эс-Салама. Он сообщил CAGE, что танзанийская полиция им угрожала и на определенном этапе плохо с ними обращалась, так как полицейские подозревали, что они планируют отправиться в Сомали. Он сказал, что они собирались съездить на сафари до того, как начнется учеба в университете, и до женитьбы.

Они с товарищами вернулись в Амстердам, где их планы по поводу путешествия в Танзанию изменились.

– Он сказал, что его допрашивал офицер «Ми-5» вместе с офицером, вероятно, датской разведки, – сказал Куреши.

«Ми-5» называется британская разведывательная служба.

Этот офицер также считал, что Эмвази и его друзья собирались в Сомали, чтобы присоединиться к «Аль-Шабаб», группировке боевиков, союзной «Аль-Каиде» и действующей в южных и центральных регионах страны. Эмвази отрицал это обвинение и заявил, что агенты «Ми-5» пытались его завербовать.

Эмвази и его друзьям позволили вернуться в Великобританию, но он сказал, что и он, и его родные постоянно чувствовали «давление» «Ми-5». Осенью 2009 года он снова встречался с Куреши, рассказывал о визитах агентов «Ми-5», звонках в его дом и преследующих его незнакомых машинах. В конце концов, они с родственниками решили, что Мохаммеду лучше всего вернуться в Кувейт.

– Мохаммед был очень возмущен, – сказал Куреши. – Он считал, что с ним обошлись очень несправедливо.