Мне так хорошо здесь без тебя

– Ну да… – Он стряхнул соринку с брючины. – Ты определился, когда поедешь назад?

– Нет… Хочу остаться у вас ненадолго. Я так редко приезжаю сюда один.

Папа внимательно посмотрел мне в глаза и наклонился поближе:

– Ричи, у тебя все нормально?

– Да. – У меня навернулись слезы. – Нет. Я облажался.

Папа откинулся в кресле, не сводя с меня цепкого взгляда:

– Вот ведь… – Он вздохнул, скрестил руки на груди и некоторое время сидел молча. – Она тебя простит?

Я покачал головой.

– Что, с подружкой?

– Нет! – Я покраснел. – Она эту женщину вообще не знала, я с ней…

– Мальчики, вам крекеров принести? – прокричала мама из кухни.

– Нет, милая, не надо! – отозвался папа.

– Честно говоря, ужасно есть хочу, – промямлил я.

– Впрочем, нет, мы передумали! Давай нам крекеров и сыра! – Папа снова наклонился ко мне: – Поговорим?

– Не знаю. Не могу…

– Я не стану тебя осуждать.

– Я и не думал, что станешь.

– Просто тут какое дело… Она нам очень нравится. Так что вы, ребята, как хотите, а проблемы свои решайте.

– Вряд ли это возможно.

Папа вытащил из-под себя диванную подушку и повертел в руках, теребя кисти.

– Ты так ничего и не понял, – мрачно проговорил он. – Знаешь, я, пожалуй, тоже не хочу об этом говорить. Пойду помогу маме на кухне. – И уже в дверях он обернулся и добавил: – Если уж напортачил, хотя бы постарайся не разочаровать ее еще больше. Она этого не заслуживает.

С дивана мне было видно, как он поцелуем приветствует женщину, с которой разлучился три минуты назад.

Перед ужином я снова позвонил в дом де Бурижо по городскому номеру. Трубку взяла Инес и сообщила, что Анны нет, друг позвал ее встретиться за коктейлем.

– Друг? – переспросил я. – Сейчас же не сезон, разве кто-то приехал?

– Угу, – рассеянно отозвалась Инес. – Пьер.

– А… – Я прокручивал в голове перечень наших бретонских знакомых в поисках этого имени. – А как у вас день прошел?

– У меня? У меня прекрасно, Ричард. А когда ты вернешься? К нам во вторник приезжают Марти, будем готовить паэлью. Ну да, работы на весь день, но они только что из Испании, сам понимаешь, дружеский жест. Извини, мне пора, суфле опадает.

– Погодите, а можно мне Камиллу?

– Она с Аленом на море.

– Ясно. Тогда, может, они мне после ужина позвонят?

– Конечно. – Инес повесила трубку.

Я не мог знать, что там на самом деле происходит: рассказала ли Анна матери о наших катаклизмах, или Инес не горела желанием общаться со мной, потому что у нее была куча дел на кухне и никаких сомнений по поводу того, что рано или поздно я вернусь.

Я вошел в столовую, зная о ситуации в своей семье не больше, чем о родительской, а мама с папой меж тем терпеливо ждали меня, сидя над ужином – неизменным на протяжении десятилетий.

Я взял вилку и воткнул в картофелину.

– Погоди, милый, давай сперва что-нибудь скажем, – проговорила мама. – Мы очень тебе рады.

Я положил вилку. Чем дольше я находился у родителей, тем в большего эгоиста превращался. Мама взяла меня за руку.

– Разве не чудесно, что мы собрались сегодня вместе?

Я ждал продолжения, но мама, похоже, на этом и закончила.

– Ты совершенно права, – с улыбкой согласился папа. – Ну, приступим? – И он подмигнул мне в знак того, что я могу смело браться за картошку.

Я наблюдал, как они ухаживают друг за другом и глазам своим не верил. Вообще я всегда видел в их подчеркнутой внимательности следствие того, что они люди очень простые и всю жизнь прожили на одном месте, практически никуда не выбираясь. Однако теперь я другими глазами смотрел, как мама срезает лишний жир с ломтя баранины для папы, как папа подкладывает ей на тарелку самые симпатичные картофелины со своей, как он без всяких просьб встает и подливает всем воды. Теперь я видел в этом только любовь.

– А сколько лет вы женаты? – спросил я с полным ртом.

Мама рассмеялась:

– Ричард! Посчитай сам. – Она промокнула губы салфеткой. – Ты родился в шестьдесят восьмом, мне тогда было двадцать три, нет, двадцать четыре…

– Почти сорок лет. – Папа накрыл ее ладонь своей.

– Ничего себе! – вырвалось у меня.

Мама, сияя, посмотрела на отца.

– И все это время в этом доме, – продолжил я.

– Да, все время в этом доме.

– Поразительно. – Я поднял стакан с водой и сделал знак, что пью за их здоровье.

– Не ерничай, – сказал папа.

– Я не ерничаю! Я в шоке. И мне завидно. Наверное. Сам не знаю.

– Ты как будто пьян, милый, – проговорила мама. – Ты себя хорошо чувствуешь?

В гостиной зазвонил телефон.

– Я возьму, – быстро сказал я, вскакивая с места. – Это мои девочки.

Я рысью примчался в гостиную и взял трубку с третьего звонка.

– Алло? – выдохнул я, запыхавшись, и услышал голос Анны:

– Oui. C’est moi.

– Я так рад, что ты мне перезвонила! У вас все в порядке?

– Конечно, а что с нами может быть?

– Анна… – Я пытался унять сердцебиение. – Я отвез картину.

– Мне это неинтересно.

– Нет, послушай! Это был такой бред, ты не представляешь! Меня заставили разуться… а потом мы с ними сидели кругом, взявшись за руки. А в конце пришлось пить настой чайного гриба.

На том конце провода молчали.