Мнемосина (СИ)

Януся завороженно слушала, и неподдельное восхищение на ее очаровательном личике заставляло мое сердце биться сильнее. Тем временем мы дошли до моста. Я ожидал увидеть грандиозное сооружение, подобное стене, однако оказался разочарован. Мостом были всего лишь шаткие деревянные мостки, наведенные через поток и требующие немалой ловкости от желающих их преодолеть.

Пользуясь возможностью оказаться ближе к Янусе, я подал девушке руку, на которую она оперлась больше из вежливости, нежели по необходимости. По мосткам она шла, ни разу не покачнувшись. Я сошел с досок первым и, шалея от собственной смелости, подхватил Январу за талию и поднял. Ее лицо в ореоле черных кудряшек заслонило от меня солнце, и это было хорошо и правильно, потому что отныне моим солнцем была она.

— Ах, Микаэль, как же с вами легко, как отрадно! Будто я знаю вас целую жизнь! И отчего мой брат не приглашал вас прежде? Непременно попеняю ему!

Януся положила руки мне на плечи, пелерина ее распахнулась, и я почувствовал жар крепкого молодого тела. Ощущение длилось всего миг, пока я не поставил девушку на землю, но дальнейший путь я шел точно пьяный, точно именно этого мига мне недоставало, чтобы окончательно и безнадежно захмелеть вином, имя которому Январа.

У едва заметной тропинки между деревьев девушка остановилась.

— Мы можем продолжить путь вдоль течения Селемна, это дорога к городу. Там пахнет ванилью и кофе, сверкают витрины, по тенистым аллеям чинно вышагивают горожане. Если же теперь свернем, то выйдем звериными тропками на вершину Кабан-горы. На вершине сохранились развалины цитадели, где в незапамятные времена жили наши предки. Близ руин выходят из земли родники. Там обязательно нужно смотреть в оба, чтобы не провалиться в какое-нибудь подземелье и не достаться на ужин лепреконам.

Мне показалось, что самой девушке не хочется мерить шагами ровные аллеи, поэтому раздумывал я недолго:

— Отложим город на потом? Такой чудесный день хорошо провести в единении с природой.

Январа кивнула и свернула на тропинку, оставляя реку в стороне. Мы углубились в лес. Мягкий покров прошлогодней листвы пружинил под ногами, сквозь него пробивались острые молодые травинки. На ветвях деревьев набухли готовые вот-вот прорваться почки. Я узнал рябину и березу, по оставшимся с осени семенам нашел ясень и по мощным, выпирающим из земли корням, дуб. То тут, то там между стволов мелькали покрытые мхом скалы. Дорога забирала вверх. Порой мы выходили на каменные площадки, свободные от всякой растительности, откуда можно было обозревать окрестности и ориентироваться, как далеко мы продвинулись.

На одной из таких площадок Январа указала вершину в значительном отделении от нас. Гора была невысока, склоны и гребень ее густо поросли лесом.

— Вот она, наша цель. Не правда ли, гора похожа на прилегшего отдохнуть кабана? Здесь пятачок, выше — уши, а вдоль горизонта пролег изгиб хребта.

Девушка принялась очерчивать контуры воображаемого зверя, но сколько я ни приглядывался, мне не удалось его разглядеть. Для меня любая гора представлялась массой земли, зачем-то вообразившей себя волной и поднявшейся на дыбы, а все волны на одно лицо.

— Мы ищем сходство гор со знакомыми вещами, — пояснила Януся. — Когда вы привыкните к этому, то сможете угадывать их названия либо именовать по-своему. Взгляните, высокий и узкий пик слева от Кабана напоминает Кинжал, а тот, что справа похож на Клык, дальше высится Улей, чья толща которого изрезана пещерами и гротами, а эти два шарика, поставленные один поверх другого, словно Кукла-кувыркан, которую как ни бросай, все равно встает на ноги. Есть еще Кокон, и Замок, и Свеча, на чьей вершине в день летнего солнцестояния догорает закат.

— Помилосердствуйте, столько имен мне не запомнить вовек!

— Не переживайте, с вершины Кабана горы видны куда лучше, я покажу еще раз. Если утомитесь дорогой, не молчите, мы всегда можем повернуть обратно.

— На дневном марше мы проходили значительные расстояния при полной амуниции, с шашкой у пояса и винтовкой за плечами. Смею надеяться, необходимая закалка у меня имеется, — я немного лукавил, потому что обычно ехал верхом, но то была невинная ложь, вызванная желанием понравиться Янусе.

— Никак не привыкну к тому, что вы военный, как и брат. Габриэль верно говорил вам, что у нас военных? И армии тоже нет. Кинжалы носят все, от мальчишек до стариков. Если один сосед зарежет другого, разбирается сельский староста либо градоначальник, а кто не согласен, идет за решением к стражам, чья воля сомнению не подлежит. Мальчишкой Габриэль отличался обостренным чувством справедливости, он мечтал сделаться стражем. Однако единственная тому возможность — это иметь родича среди стражей, который дал бы свое ручательство. У нас в роду стражей нет, поэтому брат выбрал карьеру военного.

— Армия много приобрела в нем, Габриэль наш лучший разведчик. Мы зовем его Смертоносная Ночная Тень.