Мнемосина (СИ)

— Поверьте, любезная Пульхерия Андреевна, быть центром внимания как раз то, чего я по возможности стремлюсь избегать.

— Да что вы такое говорите! Все взгляды прикованы только к вам, головы оборачиваются вам вослед, о вас любые пересуды. Это так волнительно! По-доброму я вам даже завидую.

— Постарайтесь припомнить пару армейских историй, и успех вам обеспечен, — посоветовал мне Габриэль. — Наши мужчины больше путешественники, нежели воины. Армия им в диковинку, хотя диковин они повидали предостаточно.

Тем временем дорога пошла на подъем. Мы въехали в лес. В окно я видел высокие деревья, что живым коридором смыкались по обе стороны. Местами из земли выходили огромные валуны — то коричневатые, то голубоватые, то серые. Вот среди гущи стволов и ветвей показались ворота. Столбами им служили вековые валуны, кованые решетки складывались множеством черных полукружий, внутри которых блестели золоченые виноградные листья, перемежающиеся узорчатыми завитками лоз. Ворота венчал герб Магнатского в виде виноградной грозди. По случаю приема створки ворот были распахнуты настежь.

— Земли князя столь велики, что он не взялся обносить их оградой. Острословы шутят, будто они размером с маленькое королевство. Поместье — лишь малая часть владений Магнатского, оно как раз огорожено, — пояснила для меня Януся.

— Внушительный размах, — подивился я.

— Приберегите свои восторги до замка. Вот где размах, так размах, — отозвался Ночная Тень. — Среди местных жителей бытует легенда, будто княжеский замок был выстроен одновременно со стеной. Как по мне, так это досужие домыслы, однако они весьма популярны. Раз мы с Ариком предприняли целое путешествие сперва к стене, а затем к замку, чтобы сравнить камень, даже откололи по кусочку.

— И что же?

Звездочадский пожал плечами:

— Камень как камень, видом схож, но в этом весь итог наших изысканий.

Тут я заметил в окно, что нас нагоняет алого цвета карета с изображением дерущихся орлов на гербе. Ее влекла шестерка рысаков, таких горячих, что кучер управлялся с ними с большим трудом. Я собрался было спросить, кому принадлежит карета, но тут Тифон лихо свистнул и щелкнул кнутом, благодаря чему мы вкатили в ворота первыми и, не сбавляя скорости, устремились дальше. За воротами дорога расходилась надвое. Вопреки моим ожиданиями, мы поехали не по наезженной колее, а с треском вломились в узкий проход, едва заметный среди сплетения ветвей. Некоторое время мы следовали в полумраке, но вскоре выскочили из леса на открытое пространство. Подъем сделался еще круче, а проезжая часть постепенно сошла на нет. По левую сторону сплошной стеной встали скалы, справа круто уходил вниз поросший деревьями склон. Мы неслись по краю обрыва так, будто у коней вдруг выросли крылья. Протестующе скрипели рессоры, колеса высекали искры из камней.

Пульхерия Андреевна ахнула:

— Что творит этот старый безобразник! Не могу смотреть! Он же знает, я боюсь высоты. Габриэль, спроси, в чем дело.

Исполняя матушкину просьбу, Звездочадский прокричал в открытое против кучера окно:

— Тифон, зачем ты свернул на старую дорогу? Что-то случилось? Нужна помощь?

В ответ ему донеслось:

— Не извольте беспокоиться, барин!

ответом, Габриэль успокоился, вверяя жизнь Тифону да самому Создателю. Коль скоро он не волновался, то и я старался не выказывать признаков беспокойства, хотя, глядя с какой скоростью мелькают скальные уступы за окном и почти физически ощущая бездну за тонкой стенкой кареты, мне с трудом удавалось не поддаваться панике. Пульхерия Андреевна извлекла из расшитого бисером ридикюля кружевной платочек и прижала к лицу. Сам ридикюль упал на дно кареты, чего хозяйка не заметила. Януся молчала, лишь ее глаза сделались в пол-лица да рука обхватила мое запястье так крепко, что там должно быть, остались отпечатки. Я внутренне готовился при малейших признаках беды оказать любую помощь, на какую буду способен.

Бешеная гонка прервалась столь же внезапно, сколь и началась. Дорога закончилась площадкой, где уже стояли другие экипажи. Мы влетели туда откуда-то сбоку, под неимоверным углом, на миг колеса нашей кареты зависли над пропастью, впереди выросла скала, в которую мы неминуемо должны были врезаться на полном ходу, однако в последний момент кучеру удалось остановить лошадей.

Пульхерия Андреевна поспешила покинуть карету, не дожидаясь, пока Тифон отворит дверь. Я вышел следом и подал руку Янусе.

— Тифон, что произошло? — дрожащим голосом спросила госпожа Звездочадская. — Ужели лошади понесли?

Я тоже хотел бы знать причину гонки.

Кучер невозмутимо пожал плечами:

— Так карета графа Солоцкого, хозяйка… Не мог же ваш верный слуга допустить, чтобы они приехали вперед вашего. Вот и поторопился чутка. Накажете другой раз уступать?

— Нет-нет, Тифон, ты правильно сделал. Я сейчас успокоюсь. Где-то были мои нюхательные соли…

Пульхерия Андреевна принялась беспомощно оглядываться, совсем позабыв, что уронила свой ридикюль во время гонки. Я воротился в карету, отыскал пропажу и отдал госпоже Звездочадской.