Многая лета

В последний месяц она зарабатывалась допоздна и оставалась спать в каморке за кабинетом Кожухова. Там стоял очень уютный кожаный диван с наимягчайшей подушкой из гагачьего пуха. Вместо ужина буфетчица приносила горячий чай и бутерброды, изредка — вареную картошку с селёдкой. Хотя правительство относилось к особой категории обеспечения, нехватка продовольствия чувствовалась и в Петросовете. Дошло до того, что новоназначенный командующим Балтфлотом Фёдор Раскольников и его супруга Лариса Рейснер были вынуждены привезти с собой из Москвы полный вагон съестных припасов!

Не снимая шубку, Ольга Петровна прошлась по комнатам и посмотрела в заиндевевшее окно на торчавшие из форточек жерла клёпаных печурок, что оставили на фасаде дома тёмные полосы от сажи и дыма. Там, где теплится печурка, — есть люди. Некстати вспомнилось, что в первый год после переворота жители по вечерам не зажигали свет, дабы не выдать своё присутствие перед революционными патрулями. Нынче подобная маскировка не спасёт — взглянул на фасад дома и сразу ясно, к кому идти с проверкой.

Прежде чем распахнуть дверцу шкафа, Ольга Петровна подышала на застывшие пальцы. Она приехала сменить платье, и протапливать квартиру ради получаса домашней жизни совершенно не имело смысла. Да и дров не было. Отопление города представляло собой одну из основных проблем. Дотянуть бы до весны без народных волнений, а там организовать бригады по заготовке дров, мобилизовать население, и, глядишь, следующая зима пройдёт с меньшими потерями.

Кто-то из знакомых рассказывал, что два сумасшедших поэта — Мариенгоф и Есенин наняли девушку, которая грела им постель перед сном. Рациональные англичане для подобных целей придумали грелки. Впрочем, в Англии не видывали русских морозов.

Разыскивая в ящике тёплую юбку, Ольга Петровна наткнулась на плюшевого зайца из собственного детства. Словно ожёгшись, она отдёрнула руку и запихала зайца подальше вглубь, потому что любое напоминание о детях заставляло мысленно оправдываться перед дочерью, выматывая силы и нервы.

— Я поступила правильно, — сказала она себе, — я сделала выбор в сторону лучшей жизни для своего ребёнка. Там Капитолину любят и берегут, а моё дело — обеспечить дочь едой и одеждой. Кроме того, я раздобыла ордер на дрова для Фаининого детского сада и уговорила Кожухова похлопотать насчёт продовольственного снабжения.

Чтобы сбиться с ненужных мыслей, Ольга Петровна открыла фортепьяно и пробежалась пальцами по ледяным клавишам. Весело рассыпавшись дробью звуков, бодрая полечка показалась злой издёвкой над действительностью мрачного города. Она захлопнула крышку, словно гроб заколотила: пусть прошлое остаётся прошлым и не лезет в настоящее и, главное, в светлое будущее.

На звонок в дверь Ольга Петровна вышла одетая в зелёную суконную юбку и блузку с высоким воротом. На ходу сняла перекинутую через спинку стула шубку, сняла с вешалки меховую шляпку. Наверняка это шофёр.

— Иду, иду. Я уже готова.

Вместо шофёра на пороге стоял немолодой мужчина в вонючем ямщицком тулупе, подпоясанном широким кушаком. В глаза бросились трясущаяся голова и солдатский заплечный мешок в заскорузлых руках.

— Здравствуйте, хозяюшка. — Мужчина подобострастно, по-холопски поклонился. — В Домкомбеде мне сказали — здесь сыщется для меня комнатка. Окажите божескую милость, приютите погорельца.

— Напомните вашему Домкомбеду, что на эту квартиру бронь, — отрезала Ольга Петровна, — в следующий раз пусть разбираются внимательнее. Уверена, вам сумеют подобрать другое жильё.

От её слов мужчина вздрогнул и жалко скукожился, словно получил удар плетью:

— Простите, барыня.

Ольга Петровна хотела возразить: «Я вам не барыня, а товарищ», но вовремя сообразила, что в данной ситуации лучше промолчать.

Дождавшись, когда незваный гость уйдёт, она закрыла замки на все обороты и для верности подёргала за ручку двери, плотно ли заперта. Подумала, не наклеить ли на дверь надпись «Свободен от постоя», как делалось при царском режиме, и ещё раз похвалила себя, что не упустила шанс устроиться на государственную службу. А то сейчас квартира была бы уже коммуной, а сама она, голодная и холодная, ютилась бы в угловой комнате как классово чуждый элемент.

О том, как миллионы людей превратились в элементы и лишенцев, она предпочитала не задумываться. Главное, что её минула чаша сия.

— Ольга Петровна, помощь не требуется? — позвал её с первого этажа подошедший шофёр.

— Всё отлично. Поехали.

Она водрузила на голову шляпку, застегнула пуговицы на шубе и неспешно двинулась вниз по лестнице. Через два часа в Петросовет придут товарищи с Путиловского завода обсуждать подготовку ко второй сессии Всероссийского Съезда Советов.

* * *

Битых полдня Фаина провела в деловых хлопотах по обеспечению детсада. Мало того, что пришлось бегать в несколько мест, так ещё ухитрилась упасть и больно ободрать коленку. Коленка-то ладно, заживёт; жалко было разорванного чулка, который придётся штопать, выдёргивая нитки из старой скатерти, потому что мануфактура была одним из самых больших дефицитов.