Многая лета

Поджившую рану глухо саднило. Он вспомнил, за что получил трёпку, и заволновался: а ну как Фаина тоже не блюла себя и заглядывалась куда не надо? Хотя нет, она не такая, она настоящая. Ему ненадолго стало стыдно. Верил бы в Бога — сходил бы в церковь, покаялся, авось полегчает на душе, к комиссару ведь не пойдёшь свечку ставить.

Время шло к закату. За день солнце разогрело стены домов, и они дышали теплом, как огромные кирпичные печи. Кое-где в раскрытых окнах колыхались занавески. На углу Лиговки Фёдор остановился закурить и тут увидел Фаину. В белой блузке и синей юбке она шла по другой стороне улицы вместе с высокой белокурой девушкой, по виду из работниц. Жадным взглядом он подметил, как за время их расставания она изменилась и похорошела. Наверное, теперь ни у кого не повернётся язык называть Файкой эту красивую, уверенную женщину с тонким нежным румянцем и глянцевым блеском тёмно-русых волос.

Тетерин не стал её окликать, а притушил папиросу и пошёл позади, держась чуть поодаль.

Видимо, женщины обсуждали что-то важное, потому что до Тетерина донеслись взволнованные слова Фаины:

— Понимаешь, у нас сейчас почти полсотни душ, и мы втроём уже не справляемся в такой тесноте. Кроме того, для питания детей к хлебу прибавили крупу, и теперь мы по очереди приходим на работу к пяти утра, чтобы успеть растопить плиту и сварить кашу. Спасибо, хоть старшие дети посуду моют и наводят порядок, иначе мы бы совсем с ног сбились. На прошлой неделе я разделила ребят на две группы, чтобы в разное время ели и гуляли. Со старшими справляется Надя, а с младшими Лидочка, ну а я мечусь между ними. Завтра пойду в райком добиваться, чтобы нам выделили весь первый этаж дома! И будь уверена — от своего не отступлюсь.

— И как ты успеваешь учиться при такой большой нагрузке? — восхитилась спутница. — Да ещё с ребёнком!

— Что ты, Лена, без Капитоши я бы сломалась! Она моя подпорка. — Фаина сделала паузу, во время которой Фёдор подошёл на расстояние, достаточное, чтобы уловить тихий вздох. — У меня есть ещё один человек. Я обещала ждать его с фронта.

«Это я! Она говорит обо мне!» — задрожал от радости Фёдор, не сдержав чувств, стянул с головы будёновку и вытер пот со лба.

* * *

Вопреки тревожным ожиданиям учёба давалась Фаине без малейших усилий. При возможности она училась бы с утра до ночи, впитывая в себя каждое слово, что произносили преподаватели. Особенно ей нравились уроки педагогики, которую читала кругленькая кудрявая дама с неизменной брошкой у ворота. Она рассказывала так интересно, что Фаина словно воочию видела великих педагогов Яна Амоса Коменского или Марию Монтессори.

Её, да и никого из слушателей, не смущали ни теснота в небольших классах, ни полуголодные обеды с куском хлеба и кипятком, ни отсутствие тетрадей и чернил — писали чем попало и на чём попало, хотя лично она догадалась соорудить тетрадку из разрезанной географической карты, случайно обнаруженной за вешалкой в прихожей.

На дошкольные курсы Фаину приняли как «лицо, не имеющее образования», и на первое занятие она пришла сама не своя от страха, что с первым же вопросом учителя навек покроет себя несмываемым позором полной неграмотности. Но к вящему облегчению оказалось, что среди студенток многие едва умели читать и писать, а учёба началась с самых азов, как если бы слушатели были семилетними детьми. Но там, где детям потребовался бы год, студентам отводился один месяц, поэтому дома приходилось изрядно пыхтеть над домашними заданиями, особенно по арифметике и чистописанию.

Сейчас смешно вспомнить, в каком великом смятении она собиралась на первое занятие: накануне ночью был перемерян весь нехитрый гардероб, включая валенки, и после долгих метаний выбор остановился на почти неношеном шерстяном платье Ольги Петровны, переданном вместе с пайком для Капитолины. Наверное, Ольге Петровне платье было узко, потому что Фаине пришлось лишь немного ушить его в талии и укоротить слишком длинный подол. Потом оказалось, что она пришла самая нарядная, и уже на следующий день Фаина перестала задумываться об одежде по той простой причине, что на посторонние мысли не оставалось времени. После занятий она неслась в сад за Капитолиной, хотя знала, что Надя или Лидочка с удовольствием заберут её к себе и накормят, а при необходимости уложат спать. Но Капитолина так трогательно ждала её у окошка и так горячо кидалась на шею, что ради этого краткого мига счастья Фаина была готова мчаться, как литерный поезд вне расписания.

Сокурсница Вера, что шла рядом, стала рассказывать, как во время войны мечтала сбежать на фронт и сбежала бы, если бы не переворот.

— В ту ночь, когда взяли Зимний дворец, мы с мамой ходили в гости на Английскую набережную и слышали выстрел крейсера «Авроры». А ты в ту пору где была?