Много дней впереди

А я понял, о чём он: больше не будет лазить тайком в сундук, под медвежью шкуру, и вообще... тайком ничего не будет брать. Охотнику нельзя.

Мы припустили с горы. Кристеп впереди, а мне лицо покалывала снежная пыль.

Он кричал:

- Доброй охоты!

Я ответил ему:

- Доброй охоты! Доброй охоты!

Тайга до этого времени молчала, а теперь откликнулась нам с вершины горы:

"...о-ой, хо-ты..."

Мы торопились, но в школу опоздали.

Когда прибежали с сумками, в коридорах было тихо, а из нашего класса доносился ровный голос Веры Петровны.

Она начала перекличку.

Я не сразу, но набрался храбрости и толкнул дверь, и мы остановились у порога...

- Занятия в школе начинаются в два часа, - сказала Вера Петровна.

Я смотрел мимо неё в окно, на ледяные узоры.

- Я понимаю, - продолжала она. - Гермогенов, наверно, провожал отца: все охотники сегодня ушли в тайгу. А ты, Савельев, ты почему опоздал?

- И я с ним... Мы на оленьей упряжке до горы. Не успели...

- Хорошо, садитесь, - разрешила она.

Я слушал, как она выкликает по фамилии наших ребят и девочек, как они отвечают: "я", "тут", "здесь"... Вот у Кристепа тоже бывают двойки, и лет ему столько же, сколько мне, он даже на один месяц и двадцать дней моложе меня, и дома он тоже иногда не слушается... А Спиридон Иннокентьевич всё равно подарил ему ружьё. И патроны. И нож с ножнами, расшитыми голубым и красным бисером, под цвет северных ягод. А мне никто никогда этого не подарит. Мама - женщина, а ведь женщины в таких делах ничего не понимают.

5

Нам поставили дома телефон!

Приходил монтёр. На усах сосульки... Он их с хрустом обкусывал, пока толстыми шурупами прилаживал к стене аппарат. А потом полез на столб, что врыт на улице напротив окна. Ловко он цеплялся на своих "кошках" - это крючья, большие и кривые. А верно, что они так называются... Если человек их надевает, он и в самом деле может, как кошка, забраться куда угодно. Монтёр со столба протянул к нашему окну два тонких провода, просверлил в раме дырочку и подключил телефон. Он здесь совсем другой, не такой, как в Москве. Диска нет, никаких не надо набирать цифр... Покрутишь ручку и можешь сказать дежурной, кого тебе вызвать, - она соединит. Телефон поставили не потому, что Фёдор Григорьевич перешёл к нам жить. Это для мамы. Ей часто звонит дежурный врач или она сама звонит ему: спрашивает, как себя чувствует какой-нибудь тяжелобольной, говорит, что надо сделать, чтобы ему стало легче.

Телефон дома - и хорошо и плохо. Надо мне - звоню в больницу, спрашиваю у мамы... Но ведь и она теперь сама в любую минуту может позвонить мне. И если никто не берёт трубку, значит, я гоняю где-то с ребятами, вместо того чтобы сидеть за уроками.

Но в то утро мне повезло. Только я собрался на улицу - оделся уже, как затрезвонил телефон. Голос у него дребезжащий, хриплый, точно он один раз сильно простудился и с тех пор не может вылечиться.

Звонила, конечно, мама - кто же ещё?

- Слышишь меня, Женя?.. Мне сейчас некогда, придётся тебе самому... Ты знаешь, где дядя Федя работает? Это рядом с тем магазином, где мы покупали тебе ушанку, прямо в соседнем доме. Ты найдёшь?

- Найду, - ответил я, а сам подумал: "Вот ещё не хватало мне на работу к нему таскаться, делать больше нечего!"

- Зайдёшь к дяде Феде, он тебя отведёт...

- А куда?

- Ты не перебивай, слушай!.. Мы решили не покупать тебе пальто. Пальто ещё неизвестно когда привезут и какие они будут. Возьмём меховую куртку. Одна женщина их шьёт... Может быть, у неё найдётся готовая, а если нет - закажете. Она быстро сделает. Ты понял меня?

Понять-то я, конечно, понял. Кто станет спорить, меховую куртку куда лучше, чем какое-то пальто! Буду как настоящий полярный волк. Сфотографируюсь и пошлю в Москву. Пусть ребята посмотрят, какие тут морозы, как я тут хожу зимой.

- Возьми листок бумаги и напиши название учреждения, - продолжала мама. - Взял? Пиши: "Контора геологической экспедиции No 3". А фамилию дяди Феди ты помнишь? Маковский, Маковский... Тоже запиши. Ну вот, кажется, всё. Сейчас же иди, не задерживайся. Слышишь?

- Сейчас же и пойду, - сказал я.

Бумажку я сунул в карман телогрейки, натянул варежки и выбежал на улицу. День был пасмурный, морозный. Над теми домами, в которых топились печи, стояли ровные столбы дыма. Этот дым заволок всё небо, со всех сторон, - так мне казалось, потому что тучи были точь-в-точь того же цвета, что и дым.

До площади, до магазина, я бежал бегом. Уже холодно в телогрейке, хоть мама и добавила туда ваты. Куртку - это они вовремя решили взять.

Контору я сразу нашёл, нисколько даже не искал. Рядом с магазином был длинный дом из старых, тёмных брёвен. На доме вывеска: "ГЕОЛОГОРАЗВЕДОЧНАЯ ЭКСПЕДИЦИЯ No 3". Большие белые косые буквы на зеленоватой фанере. И чего это мама спрашивала, найду ли я?.. Всё ей кажется, что я маленький, что меня за ручку надо водить! А я и фамилию знал: Маковский, Маковский, Маковский, - в бумажку не пришлось заглядывать.