Много добра, мало зла. Китайская проза конца XX – начала XXI века

– А потом что? – настала его очередь задавать вопросы.

Разумеется, она не встретила никакого маньяка, хотя уже заранее придумала, что при встрече скажет: «Ой, ну вы что, так нельзя, где это видано?»

– Наверное, после подобных нападок он стал бы более смирным…

Разумеется, они говорили и друг о друге, о том, что между ними тогда внезапно произошло, о том, что им нравится друг в друге, или же рассуждали, что если бы не та стычка со «свиноголовым», они бы так и не сошлись. Часто после очередного сеанса Линь Фэй словно ребенок вскакивал с постели и прямо голый начинал прыгать на кровати, и при этом его достоинство тоже бешено подпрыгивало вверх-вниз, а потом расхаживал по матрасу как по подиуму, поскольку по телевизору как раз шел конкурсный показ модной одежды.

Он неожиданно исчез куда-то, пошел на кухню и вернулся с тарелкой колбасы, снова исчез, на этот раз в туалет, а когда появился, бодрый и веселый, Ван Лань велела ему накинуть что-нибудь, но Линь Фэй отмахнулся, дескать, не холодно, а потом забрался в кровать и когда откинул одеяло, Ван Лань увидела, что он снова в полной боеготовности, и смущенно засмеялась: так быстро и опять?

Эти несколько дней с Ван Лань происходили незаметные для нее перемены, которые она сама не ощущала, зато заметили коллеги и знакомые, хотя и не сказали. На работе нужно было появляться раз в неделю по средам. В эту среду одна толковая двадцатидвухлетняя студентка университета, работавшая в их отделе и относившаяся к людям нового поколения, в лоб спросила Ван Лань, а не появился ли у нее возлюбленный? Она была довольно бесцеремонной, но обычно неплохо со всеми ладила, а потому пояснила, что у таких девушек, как Ван Лань, обязательно должен быть возлюбленный. Ван Лань улыбнулась, но не ответила, в то же время поняв произошедшие с ней перемены, осознав, что незаметно распустилась, как цветы весной.

Молодые люди не понимали, что скоро придет пора расставаться, не понимали, что даже если игнорировать время, оно все равно доставит каждого по своему адресу, время справедливо ко всем людям, это единственная справедливая вещь в нашем мире. Для начала позвонила Сяо Цзе, она поболтала с Ван Лань, а потом начала расспрашивать, как там дела у Линь Фэя и когда он вернется. Такие вопросы Ван Лань не могла решать за него, а потому сказала:

– Он как раз тут, спроси у него сама.

А потом, словно Линь Фэй находился где-то далеко, Ван Лань громко выкрикивала его имя, а Линь Фэй изображал, что пришел откуда-то и только тогда взял трубку. Эта хитроумная комбинация заставила обоих переглянуться и улыбнуться.

Вообще-то Линь Фэй лежал на груди у Ван Лань и из этого положения начал разговор. Ван Лань слушала, как он говорит, а его пальцы легонько поглаживали грудь девушке.

– Ну, уже почти все… – Это он говорил о себе и правильно, что без особой определенности, хотя сейчас его тон не был похож на тон человека, только что расставшегося с любимой девушкой. – Вот такие дела, потом все расскажу… Пока не знаю… – Видимо, речь зашла об отъезде, Линь Фэй говорил, что не знает, когда вернется, поскольку все еще кое-что не завершил, а Ван Лань ощутила его пальцы в глубине своего тела, если, конечно, он говорил об этом. – Ты могла бы поговорить с начальником, чтоб мне дали еще несколько дней… – Он повесил трубку. Сяо Цзе обещала, что постарается.

То есть им скоро расставаться? Ван Лань неожиданно сделала важное открытие – им придется-таки расстаться, даже если добавить несколько дней, то все равно тянуть вечно с расставанием не получится, несколько дней погоды не делают. Она, конечно, догадывалась, но впервые ощутила всю абсурдность их взаимоотношений, в которых не было любви, зато с лихвой хватало секса, но без любви! Это все равно что пить, когда испытываешь жажду, есть, когда голоден, говоря чуть более сложными терминами, они залечивали обиды сексом, применяя тела друг друга для лечения… Разумеется, если и правда так, то они успокоятся, да так, что и расстанутся спокойно. Правда, на самом деле как-то раз после очередного пика возбуждения Линь Фэй обессилено обмяк на ней, не переставая с восторгом бормотать:

– Выходи за меня, давай поженимся!

У нее ясно екнуло сердце, но вслух она холодно сказала:

– Я тебя намного старше!

– Да прямо-таки намного, всего-то на три года. Ведь говорится, жена, которая старше мужа на три года, дорожит им как золотом!

Она избегала его взгляда, а потом, словно кичась своим возрастом и опытностью, вздохнула:

– Ты сам-то знаешь, что тебе нужно? – Линь Фэй опешил, а она, воспользовавшись заминкой, продолжила: – Мужчины только к тридцати годам нагуливаются в плане секса и только тогда понимают, что им нужно, ясно?

Линь Фэй молчал, явно задавленный ее опытом. Но если бы кто-то задал аналогичный вопрос Ван Лань, то она тоже не смогла бы ответить, поскольку и сама не знала, чего хочет.