Много добра, мало зла. Китайская проза конца XX – начала XXI века

Ма Тянь изо всех сил вглядывался в зеркальное отражение своего лица, претерпевшего метаморфозы из-за выскочивших на нем прыщей. Вдруг в глубине души он почувствовал назревающий гнев и выдохнул: «Ладно, давай эту прическу…»

Когда прическа наконец была готова, было два часа пополудни. Выйдя из парикмахерской, Ма Тянь с опущенной головой мелкими перебежками от одного козырька к другому двинулся к дому.

На самом деле, когда сооружение прически было в самом разгаре, Ма Тянь пожалел о своем решении. Он не знал, как будет выглядеть его новая стрижка со стороны – может быть, еще более странно, чем у какого-нибудь сумасшедшего. Однако дружелюбный взгляд Ван Цин подбадривал его, и он был не в силах спасовать на полпути.

До дома оставалось менее двух ли[46], однако еще предстояло миновать несколько оживленных улиц. Ма Тянь с трудом себе представлял, как он средь бела дня преодолеет оставшийся путь.

Перед поворотом с Восточной улицы в Каштановый переулок от смелости Ма Тяня не осталось и следа. Он сделал несколько торопливых шагов и резко свернул, помня, что у входа в старую католическую церковь в середине переулка был кран с грязной водой. Если повезет и удастся открутить кран, то он сможет соскрести гель для волос, затвердевший, словно скорлупа. Волосы тогда будут смотреться натуральнее. Кран он нашел, но совсем заржавевший. Ма Тянь и так и эдак вертел его изо всех сил, и неожиданно кран все-таки расшатался и нехотя выдал пару черно-бурых капель. Ма Тяня охватило чувство несказанной радости, и как раз в тот момент, когда он собирался еще немного подкрутить кран, из переулка рядом с церковью вдруг вынырнул тощий молодой человек.

Это был старший брат одного из одноклассников Ма Тяня, по кличке Птичий король. Дома у него было более десяти клеток с дроздами, белоглазками, воробьями и бурыми суторами[47]. Увлечение птицами отразилось на характере его отношений с людьми: он любил трещать без умолку и болтать всякий вздор. Еще издалека увидев Ма Тяня, он тут же завопил, будто на мину наступил: «Эй, Шевелюра, ты прическу сменил что ли?»

Ма Тянь не знал, куда и деваться от стыда. Он резко опустил голову и вытянул руку, чтобы прикрыть лицо, но, очевидно, уже было поздно. Птичий король обошел Ма Тянь вокруг и остановился напротив, часто моргая. «Крутая у тебя прическа, черт побери, – искренне восхитился он, – прямо как член эрегированный!»

Ма Тянь шагнул вперед, уставился на Птичьего короля и в душе почувствовал, что наверняка без драки не обойдется. Но взгляд парня излучал не свойственное ему искреннее чувство, что привело Ма Тяня в замешательство. Он пригляделся к нему и наконец отступил на шаг назад, отряхнул ржавчину с рук и как ни в чем не бывало сказал: «Давно надо было сменить, все время один и тот же стиль – это скучно». С этими словами, не дожидаясь ответной реакции Птичьего короля, Ма Тянь неторопливо миновал переулок и зашагал по улице.

Необычная прическа Ма Тяня тем летом привлекла внимание почти всей молодежи маленького городка. Увидев его, они откровенно демонстрировали презрение и зависть, даже ощущали какую-то скрытую неприязнь. А Ма Тяню эти многозначительные взгляды доставляли почти физическое удовольтвие. Почти все лето, несмотря на палящее солнце, без устали бродил он туда-сюда по улицам маленького городка в состоянии крайнего возбуждения и сосредоточенности, будто бы хранил в душе какую-то тайну. Его коренастое тело все покрывалось потом, рубашка на груди и на спине становилась влажной, и на ней выступал беспорядочный узор, зато мрачное выражение лица и прыщи, похожие на подгнившую хурму, за одну ночь бесследно исчезли, будто бы никогда и не было. К середине августа Ма Тянь превратился в совершенно другого человека. Он даже осмелился заигрывать с Ван Цин, пробормотав что-то вроде комплимента ее пышной груди, которая смогла бы вскормить целую ватагу детишек с густыми волосами, как у него.

Сияющий облик Ма Тяня очень порадовал его родителей. «Не было бы счастья, да несчастье помогло, – размышляли они, – пусть он делает что хочет. Всего-то прическу поменял».

Однако к осени возле уездного универмага и кинотеатра стали появляться молодые люди с точно такой же прической. Они казались выше и худее своих сверстников – как журавли среди кур. Когда Ма Тянь проходил мимо, они и в ус не дули, даже глаз не поднимали. Однажды после обеда в воротах восточной городской стены Ма Тянь столкнулся с парнями среднего роста с такой же прической, как у него, за исключением того, что волосы на затылке были длинные и падали на плечи, словно плюмаж на шлеме древних воинов.