Много снов назад (СИ)

Проснувшись поздним утром, Рози даже не сразу сумела вспомнить о происшествиях предыдущего дня. Он был богат на события, но голова её была чиста. Полупрозрачный туман сладкого забвенного сна развеивался медленно и исчез в одночасье, стоило сделать первый глоток обжигающего крепкого кофе. Попытка выведать правду, удавшаяся исключительно благодаря Бриане и её умению врать, нападение посреди коридора студенческого общежития, сорванное изнасилование и поцелуй Дугласа. Последнее больше всего волновало помутневшее за считанные минуты сознание, но в то же время вовсе не вызывало чувства стыда или сожаления.

Следы чужих рук налились лиловым, оставшись на теле памятным пятном, к которому Рози было больно прикасаться даже подушечками пальцев. Она едва пережила поход в душ. Даже горячие струи воды сказывались болезненно. Рози то и дело, что шипела от боли, но заставить себя не думать о Дугласе это не помогало.

Прикосновение его губ отзывалось в памяти, как что-то ненастоящее, будто это был всего лишь сон, а не действительность, в которой она позволила себе наконец-то перешагнуть чёртову черту. Рози успокаивала себя тем, что ей было, в конце концов, восемнадцать. Она могла не только целовать кого-угодно, но и заниматься сексом, но, очевидно, Дуглас ещё не пришел пониманию этого. Рози не признавалась ему в любви, но дала слишком прозрачный намек, всполошивший его, как птицу, с места. Он испугался признания Рози и её самой, ощутил груз ответственности за чувства, будто не представлял прежде, к чему всё вело.

Рози испытывала некую подавленность, но всё же не могла винить Дугласа. Может, ждала от него чего-то иного после того, как оголила перед ним душу, выведав семейную тайну, поделившись не самыми приятными подробностями прошедшего вечера, открыв сердце, дав слабину в виде безумного порыва, сомкнувшего их губы вместе, но точно не обижалась. Искренне она не могла понять был ли он испуган, растерян или, может быть, просто возмущен? Вопросов было куда больше, чем ответов, но девушка не намеревалась рваться выискивать их, решив дать и себе, и Дугласу для этого время.

Она боролась с желанием постучать в его дверь, едва оказалась снаружи собственной квартиры. В самозабвенном сне Рози так и не услышала, как он возвращался и вернулся ли вовсе. И ей ведь ничего не стоило позвонить, дернуть за ручку, нарушить грани его личного пространства в который раз, сделав вид, будто ничего не произошло. Оставить поцелуй за гранью произошедшего, пустив в глаза пыль непринужденной отрешенности. Можно было сходу начать болтать о том, что Бриана всё же узнала, кто стоял за обвинениями в растлении студенток, дать послушать запись, которую сама ещё прежде не открывала и обсудить то, как она оказалась права, но Рози не хотела пускать случившееся на самотек. Она поцеловала Дугласа, призналась ему в чувствах, но забывать об этом не хотела.

Это было неправильно по отношению к самой себе. Она признавала своё поражение перед Дугласом, вынуждающим превращаться её в мягкую, робкую девушку, в которой растворялась всякая напускная уверенность и строгость. И всё же самообладания Рози ещё не успела растерять. Решила не злоупотреблять навязчивым появлением, лишний раз демонстрируя подростковое ребячество. Это был её первый поцелуй, который был без преувеличений особенным, а потому Рози не хотела нарушать его неповторимость напористым поиском признаний в том, что это нужно было не ей одной. Она хотела не выискивать взаимности, а получать её безвозмездно.

Рози договорилась о встрече с Брианой, которая согласилась нехотя, обиженная внезапным исчезновением подруги. Рози не была намерена делиться с девушкой всеми подробностями, чтобы не взывать к неловкому молчанию, за которым последует взгляд, полон сожаления и напускной жалости, преследующий её затем до самого выпускного, в чем она совершенно не нуждалась. Рози знала, что потребуется время, прежде чем воспоминания, запутавшиеся в кромешной темноте, среди которой каждое грубое прикосновение отдавало дрожью, растворяться, исчезнут, перестанут давить и оставят в покое.

Она убедила себя, что должна справиться со всем самостоятельно. Рассказала обо всем Дугласу, но теперь жалела об этом, чувствуя жжение в груди от сказанных слов. Рози позволила себе слабость, сломленная долгим утомительным днем, и рассказала больше, чем следовало. Привычное расстояние ещё никогда не было таким близким. Она не могла предотвратить поцелуй, ставший следствием интимности момента. Хотелось вырезать ту часть, где поведала всё о брате и последствиях его поступка, настигшего её, но оставить признание и поцелуй. Вот только одно не могло случиться без другого. Рози не могла выбросить слов из этой песни.

— Ты в порядке? — сходу спросила Бриана. Голос её был полон нерешительной обиды, которую она безуспешно пыталась скрыть под напускным беспокойством.