Много снов назад (СИ)

— Странно, что его приняли на работу с этим набором характеристик, — она пыталась придать голосу шутливого тона, но ей едва это удалось сделать. Большим успехом стало бы просто скрыть волнение, проходившее через всё тело электрическим зарядом.

— Вопреки всему он без преувеличений гениален. Он ведет у меня курс, и я даже намерен попросить стать его ассистентом, невзирая на то, что у нас были некоторые размолвки…

— Прости, меня зовут. Я должна идти, — бегло произнесла Рози, чувствуя, как дыхание её сперло. И прежде, чем Алекс успел спросить, когда им будет удобнее созвониться в следующий раз, она сбросила вызов.

Рози чувствовала, как к лицу прилила кровь. Тело обдало жаром, в котором она варилась, будто в котле, из которого не могла вылезти. Короткое упоминание мужчины сбило с толку, рассеяло скуку последних дней. Прежде его имя повторялось лишь в уме, теперь оно укололо слух, и Рози стало не по себе, будто она увидела Дугласа воочию.

Мысли о мужчине сопровождали её повсюду. Когда она проходила мимо двери его квартиры, приходилось подавлять желание позвонить, чтобы проверить, не вернулся ли он. А если бы и открыл, она не знала, что могла сказать или сделать. Он вряд ли хотел её видеть, иначе не стал бы уезжать, и избавленное мнимых надежды и веры осознание этого ранило Рози и приводило неизменно в уныние. Она не могла забыть о нем, когда оказывалась в «Ужине с Барни». Нарочно сняла бронь с их столика, взяв за привычку заказывать еду с собой. Дожидаясь заказа, Рози смотрела на прежнее место, что было забронировано ею на двоих, и завидовала всякому, кто его занимал, будто они могли пережить всё то же, что переживала она, встречаясь здесь с Дугласом. Даже прогуливаясь вдоль улицы, Рози распознавала в незнакомцах его лицо, что было вовсе мучительно. Если это называлось любовью, она бы предпочла не любить никогда, как умели делать в её семье все, кроме неё.

Рози почувствовала необходимость в свежем морозном воздухе, очищающим легкие от пыли, а потому переоделась, оставив на полу постельное, расстеленную постель и грязную чашку на прикроватной тумбе. В голове был ещё больший бардак, с которым ей было куда нужнее справиться, нежели с тем, что она оставляла внутри квартиры.

Снег блестел под лучами холодного солнца, дети бегали вокруг, находя для себя простые развлечения, что никогда были незнакомы Рози. Город шумел, когда она шла молча, спрятав руки в карманы, наклонив голову вниз, пряча лицо от пронзительно холодного ветра. Мороз колол кожу, пощипывая сильнее всего раскрасневшиеся щеки и нос. Рози шла невесть куда, не чувствуя себя частью ни города, ни окружающих людей, ни чего-либо. Она была одна, и это никогда не ощущалось острее, чем теперь.

Рози пыталась не думать о Дугласе. Ей и прежде едва ли удачно удавалось избавляться от мыслей о нем, но все они были безликими и приносили неизменно печаль, что талым снегом оседала на самом дне души. Он въелся под кожу, и Рози научилась жить с ним внутри себя, как будто так было всегда, не представляя, что прежде могло быть иначе. Упоминание Дугласа Алексом задело ментальный ушиб, к которому она пыталась не прикасаться, оставив рану в покое, дав ей время, чтобы зажить без лишних вмешательств. Вот только та ещё была слишком свежей, а парень грубо воткнул в неё палец, вынудив всё тело ныть от возобновившейся боли, вернув всё к истокам.

Нельзя было винить Алекса в том, о чем он не знал. Рози по-прежнему находила ошибку в себе, но под пламя злости и бичевания попадал и Дуглас. Она не ненавидела его, но любовь, жившая внутри, была окрашена в багровый оттенок, сменивший мечтательно лиловый, в чем его вина была в ровной степени такой же, как и её. И хоть внутри себя Рози отрицала эту злость, применяя её исключительно на себя, но думать о мужчине без тени любви и обиды тоже не могла, путаясь в собственных эмоциях.

Она вернулась домой спустя два с половиной часа, но выветрить мысли так и не смогла. Дуглас ещё прочнее, чем прежде, засел в голове. И Рози, блуждая знакомыми улицами, думала о разном, но приводило всё неизменно к одному — она совершенно ничего о нем не знала. И осознание этого вдруг стало поразившим её насквозь громом посреди ясного неба. Такая очевидность стала для Рози внезапностью.

Прежде она нарочно не хотела узнавать о мужчине что-либо, дабы не нарушить туман таинственной загадочности, которым был укрыт Дуглас, воображаемый ею, как идеальный персонаж придуманного ею же сна. Давала и себе, и ему свободу незнания о том, что случилось в прошлом с подсознательной надеждой создать общее будущее, что было неясным и хмурым. Сперва было достаточно разговоров, затем касаний и перекрещенных взглядов, после чего слов вдруг стало мало, и даже их недостаток сумел всё разрушить. Рози не хотела узнавать больше, чем Дуглас хотел бы рассказать ей сам. Она так долго ждала, что он поделиться с ней сокровенным, сделает соучастником всех своих тайн, откроет душу и впустит её внутрь, что со временем забыла об этой идее, довольствуясь мелочами.