Многочисленные Катерины

Колин присмотрелся и – ни фига себе! – увидел ДК, натягивающего камуфляжные штаны.

– Ах ты гад. Засранец!

Колина охватила ярость, и он побежал к кладбищу. Перескочил через каменную стену высотой по колено и уставился ДК прямо в глаза. А что делать дальше – он понятия не имел.

– Мой папа с вами? – спокойно спросил ДК.

Колин мотнул головой, и ДК вздохнул.

– Слава богу, – сказал он, – а то он бы мне всыпал. Ладно, садись.

Колин сел. Катрина уже оделась и, прислонившись к обелиску, курила сигарету, держа ее в дрожащих руках.

ДК заговорил:

– Ты никому не скажешь ни слова. Потому что это не твое дело. Твой арабский дружок пускай все обсудит с Кэт, это нормально, но они тоже все будут держать при себе. Ты же не хочешь, чтобы Линдси узнала, да?

Колин уставился на обелиск эрцгерцога. Он устал, хотел пить и еще писать.

– Все-таки я ей скажу, – сказал он задумчиво. – Она моя подруга. И на ее месте я бы хотел обо всем узнать. Это золотое правило.

ДК встал и подошел к Колину. Вид у него был еще какой внушительный.

– Ну вот что, – сказал он, и только тут Колин понял, что Гассан стоит за спиной. – Могу пояснить, почему вы никому не скажете ни слова. Короче, если скажете, то я вас так изобью, что вы будете первыми хромыми калеками в аду.

– Sajill[79], – пробормотал Гассан.

Колин незаметно сунул руку в карман и пошевелил диктофон; руку он не стал вынимать, чтобы не вызывать подозрений.

– Я хочу знать, – обратился Гассан к Катрине, – как давно это продолжается.

Катрина потушила сигарету об обелиск и подошла к ДК.

– Давно, – сказала она. – Мы встречались в десятом классе и с тех пор иногда спим вместе. Но когда мы пришли сюда, я хотела порвать с ним. Честно. И мне очень жаль, потому что ты мне правда нравишься, а после него мне больше никто не нравился, – сказала она, подняв глаза на ДК. – Я бы не стала тебе изменять, но… не знаю, это было что-то вроде прощания. Мне очень жаль.

Гассан кивнул.

– Мы можем остаться друзьями, – сказал он, и Колин впервые услышал, как эти слова произносят искренне. – Это не беда. – Гассан посмотрел на ДК. – Мы ведь не договаривались, что не будем встречаться с другими.

– Слушай, она только что сказала, что между нами все кончено, да? Значит, так и есть. Все кончено. И я никому не изменяю, – парировал ДК.

– Ты изменял пять минут назад. У тебя очень узкое представление об изменах, – заметил Колин.

– Заткнись, а не то зубы выбью, – злобно прошипел ДК.

Колин стал изучать свои грязные ботинки.

– Слушай, – продолжил ДК, – скоро все вернутся сюда из Брэдфорда. Так что мы все сядем здесь, как большая дружная семья, и, когда они объявятся, ты начнешь отмачивать свои тупые шутки, горбиться и строить дебильные рожи, как обычно. И ты тоже, Гасс.

Повисла долгая тишина, и Колин подумал: хотел бы он знать? Если бы он встречался с Катериной XIX и она изменила бы ему, а Линдси знала бы об этом и ей грозило бы получить физическое увечье, если она расскажет… тогда нет, он предпочел бы не знать.

Возможно, золотое правило все-таки гласило, что ему стоит молчать. Золотое правило было единственным правилом, которое Колин соблюдал. Именно из-за него он так злился на себя из-за Катерины III: раньше ему казалось, что он никогда не поступил бы с Катеринами так, как они поступали с ним. Это и было его золотым правилом.

Но кроме золотого правила нужно было учесть еще кое-что: Линдси ему нравилась. Конечно, такие причины не должны влиять на принятие этических решений. Но эта – влияла.

Он еще не принял решения, когда рядом с ним возникла Линдси с картонными упаковками пива в каждой руке. Следом за ней шли КЖТ и ДСУ.

– Ты когда приехал? – спросила она ДК.

– А, да всего минуту назад. Меня Кэт подвезла, а потом мы наткнулись на них, – сказал ДК, кивнув в сторону Колина и Гассана, сидевших на каменной стене.

– Я волновалась, что ты умер, – невозмутимо сказала Гассану Линдси.

– Поверь мне, – ответил Гассан, – волновалась не ты одна.

Линдси наклонилась к Колину, и он подумал, что она собирается поцеловать его в щеку, но девушка сказала:

– Это табак?

Колин дотронулся до уха:

– Да.

Линдси рассмеялась:

– Им не мажут уши, Колин.

– Шершень укусил, – мрачно буркнул он.

Ему стало так жалко ее, веселую, улыбающуюся, с пивом для любимого в руках, что захотелось отвести ее в пещеру и рассказать ей все там. Тогда ей не пришлось бы выслушивать это перед всеми.

– Эй, кстати, кабана-то кто-нибудь подстрелил? – спросил Гассан.

– Нет. Ну, если только ты, – сказал КЖТ. И засмеялся.

– Зато мы с Чейсом подстрелили белку. Разорвали на куски эту мелкую сволочь. Принцесса загнала ее на дерево.

– Не мы, а я, – поправил его ДСУ. – Я ее подстрелил.

– Да ладно. Зато я ее первым увидел.

– Смотрите, они похожи на старую женатую пару, – засмеялась Линдси. – Только оба влюблены не друг в друга, а в Колина.

ДК расхохотался, а КЖТ и ДСУ стали клясться в своей гетеросексуальности. Потом все взяли по пиву. Даже Колин выпил почти целую банку. Только Гассан воздержался.

– Я снова трезвенник, – сказал он.