Многогранность бытия

Страданья отсрочат полет ко звезде,

Тел не кровоточит боль, дух на кресте.

Вчера были живы, а были вообще?

Жрецы что внушили на смертном одре?

По делу воздастся, прах к праху прильнет?

Конечных нет станций, есть вечный полет.

Но кто слеп душевно, того разум мёртв,

А рана — невидимый внутренний рёв.

Война из утопий, антиутопий тернии вьёт,

И не был я болен, и не был здоров…

Терзания

Остроги — рознь монастырям,

Но стены оных мне не чужды.

Порок мне душу расстрелял,

Но чрез меня воскреснут души!

Болезнь в набросанных стихах

Лекарством каждому придётся.

Писал я строчки и стирал,

Судьбу черкал по-идиотски…

Слова сольются все в мораль,

Из строф родится глас раздумий.

Кладу терзанья на алтарь –

Души здоровой я заступник.

С душой открытой

С душой открытой, без забвений

Ложится лёгкостью пера

Пейзаж словесных акварелей,

Где мысль к истине брела.

В страстях до исповеди ищем

Исправить тягостную дрожь

Стихом с глаголом ярким, пышным,

За свечкой всматриваясь в дождь.

Быстра измена настроений:

Покой, увы, нам лишь во сне.

Ничто не есть так остро верно,

Как вечность в доброте и зле.

Отбросим впитанную тягость,

Предавшись светлому из чувств:

С природой солнечной сливаясь,

Взирать в сирени майский куст.

Один в стенах. Но связан с миром

Душой в набросанных стихах.

И вышлю голубем на крыльях

До родственных, таких же птах!

Оставлю зыбкость многоточий,

Что суть утопят. С ложью мрак

Слабейшим падать напророчил.

Мы откровенны. Будет так!

Эпидемия молвы

Где-то случилось, где-то стряслось,

Рядом не видно — быль? Не сбылось!

Все говорят, статистика тоже.

Пусть говорят! Место им — ложе.

Место им — лавки, диваны и кресла,

Место им там, где все хвалятся честью!

Честью, что маска на лицах звериных.

Кто про мораль, тот и палит с зениток!

Палит без смысла, на воздух снаряды.

«Враг там летает! Видали, видали???»

Пусть говорят, что на небе угроза.

Пусть, говорите! Сотрясёте лишь воздух!

И не культом молва, эпидемией славна.

Что бы старость могла, если б молодость знала?

Молодость знает! Но лишь в единицах.

Их бы устами, да мир по крупицам.

В чём здесь сей смысл? Смысл дискуссий?

Не нужно болтать, как на пике конвульсий!

Ведь тот, кто боится, в молве несёт вирус!

Пора спохватится, разумные! Вымрем-с.

Гении и безумцы

Великий не стал бы «великим»,

Будь не оторван от земли,

Не будь одиноким и диким,

Остался бы он с людьми.

Великого носят в ладонях

Тысячи рук исконно людских,

Его возвышают, его не уронят,

И мысли его далеко не узки́.

Он не великий — творящий поступки,

Что пользу приносят всем-всем.

Величие — ума есть простуда.

Есть дарование — не значит «не зверь».

Бесы

Не отражайся у беса на лике

В миг, когда он неустанно так зрит.

Безликие выдернут душу на пике

И пику оставят, обратно вонзив.

Взор ты оставь, но смирный, холодный,

Душу закрой, глаза распахнув,

И тогда бес в зрачке твоём тёмном

Утонет. Пустоты в пустотах умрут.

Безликие люди, как бесы, фантомы,

Всё ищут, где взять частичку души,

Строят распятья на пике Голгофы,

С улыбкой уводят в предсмертье вершин.

Бесы питаются падшею тенью

Стены, укрывающей свечи молитв,

И где-то во мраке крадутся за дверью

Границы души, что чуть дунь — заболит.

Но свечи вы ближе друг к другу поставьте

И разожгите во всех уголках,

И тут же соседкой яркой расплавьте,

Где мрак свет накроет, как смерти колпак.

И внемлите сие оставлено слово:

Огней — бесконечность, но мрак лишь один!

Не зрите в обитель безлику, бесову,

Не зрите вы в души чужие судьбин.

Ведь бесом и нам так легко обратиться,

Как только отбросим свой взор от себя,

И загорится, душа загорится –

Останутся бесы, как прах бытия…

Мысли обо всём

Мы не знаем, что будет,

Мы не знаем, что есть.

Мы не знаем, чьих Будда

И чей праведней крест.

Мы не знаем, воюя,

О чём сказывал Бог,

Мы лишь смотрим понуро

Сквозь решёток в колючий острог.

Мы не знаем, откуда

Дан прилив нескончаемых сил,

А когда было трудно –

Стало лёгким усилием жил.

Мы сегодня надменны,

До свободы жадны

До тех пор, как наденем

Других душ кандалы.

Мы не будем свободны,

Пока в дверях засов,

Где ты будь кем угодно

До заветного боя часов.

Мы не пляшем под бредни

Безобразных певцов –

Посмотрели намедни

На своё осквернённо лицо.

Мы не знаем, что плохо,

И где яд, где бальзам.

Где излечат уж колко

И где льстят, как нельзя.

Неизвестность пугает,

Неизбежности нет,

Но всё ходим кругами

В паутине из собственных бед.

Мы не станем чуть лучше,

Мы лишь станем собой:

Мы не станем заблудшей

Искажённой увядшей душой.

Кома

Не живой, но и не мёртвый,

И не ранен, не здоров.

«Лекарь» рядом колет морфий

Той иглой в сто топоров.

Травля душ, как исцеление –

Всех страданий избежим.

Мёртво солнечно сплетение –

На груди спеклись стежки.

В коме тишь, как на распутье:

Я не мёртвый, не живой.

Время больше не рассудит,

Здесь судья стоит с иглой.

И борьба не даст здоровья,

Пусть на землю я вернусь.

«Лекарь» вовсе посторонний,

В коме скованная Русь.

Юродивый

Юродивых удел –

Среди бездушных тел

Улыбкою сверкать.

Но ныне дураками

В погоне за деньгами

Нарёк заморский чин.

Юродство и не глупость,

Не видим мы, зажмурясь,

Их добрых, светлых сил.

Порыв

Во сне моём жизнь томная:

Затмений прошлого часы.

Пою я упоения псалмы,