Многоценная жемчужина

Павел некий, земледелец неотесанный, притом до крайности незлобивый и бесхитростный, взял за себя жену прекраснейшую, душою же развращенную; и обманывала она его долгое время. Но, возвратясь с поля нежданно, застиг их Павел за делом срамным; было же сие по действию Провидения, наставлявшего Павла на благой путь. Скромно усмехнувшись, обращается он к ним и говорит:

— Добро же, добро же; воистину, до меня сие не касается. Иисус свидетель, ее мне больше не надобно; ступай и забирай к себе ее и детей ее, а я отойду от мира и сделаюсь иноком.

И, никому ни слова не сказав, бежит он восемь дневных переходов, приходит к блаженному Антонию, стучится в дверь его; тот же, вышед, спрашивает его:

— Чего тебе надобно?

Говорит ему Павел:

— Иноком быть хочу.

Отвечает ему Антоний и говорит так:

— Человек ты уже старый, тебе лет шестьдесят, и в месте сем не можешь ты иночествовать; ступай лучше в деревню и трудись, и в трудах провождай жизнь, да благодари Бога; а тягот пустынножительства тебе не понести.

А старик ему снова говорит свое:

— Если научишь меня, всё буду делать.

Говорит ему Антоний:

— Сказал ведь я тебе, что стар ты и сил не имеешь; если уж хочешь быть иноком, ступай в общежительный монастырь, где много братии, и они смогут понести немощи твои; а то я сижу здесь один, пищу вкушая в пять дней единожды, и то не досыта.

Таковыми и подобными речами силился он прогнать Павла; поелику же тот не отставал, Антоний, заперши дверь свою, не выходил три дня, даже и за нуждою. А тот не уходил. На четвертый день, отворив дверь, вышел Антоний по нужде и сызнова говорит Павлу:

— Уходи ты отсюда, старик! Что ты меня мучаешь? Нет у тебя сил здесь оставаться!

А Павел ему:

— Невозможно мне окончить жизнь мою в ином месте, кроме как здесь.

Оглядел его Антоний и приметил, что у того нет с собою ничего съестного, ни хлеба, ни воды, и что постится он четвертый уже день. Говорит Антоний:

— Смотри мне, так ведь и помрешь здесь, и грех на мне будет!

И принимает его к себе.

Во дни те стал Антоний вести жизнь такую строгую, какой не вел и в юности. Намочив веток, говорит он Павлу:

— Бери, плети веревку, как я!

Плетет старик до девятого часа и с трудами великими выделывает веревку в пятнадцать саженей. Антоний же, посмотрев, изъявляет неудовольствие и говорит ему:

— Худо ты сплел; всё расплети и начни сначала!

Так он корил его, чтобы старик, который в таких летах еще и во рту ничего не имел, не стерпел бы, рассердился и сбежал от него. А тот ничего, расплел и сызнова заплел те же самые прутья, хотя и было ему трудно весьма, потому что ветки теперь закрутились. И вот Антоний, видя, что Павел ни возроптал, ни смалодушествовал, ни возмутился, был тронут; на закате солнца говорит ему:

— Не желаешь ли, съедим по куску хлеба?

Отвечает ему Павел:

— Как тебе угодно, авва.[58]

И этим снова расположил он к себе Антония, что не подхватил с жадностию слова о трапезе, но предоставил решать ему. Итак, поставив стол, вносит он хлебы. Положив паксамады по шести унций каждая,[59] Антоний себе размочил одну (а были они черствы) и ему три. И затягивает Антоний псалом, который знал наизусть, и поет его двенадцать раз подряд, а после двенадцать раз повторяет молитву, чтобы испытать Павла; а тот знай себе молится с усердием. Я думаю, что старик рад был бы скорпионов пасти, лишь бы не делить жизнь с распутною женою.

После двенадцати молитв сели они поесть, а был в это время уже вечер поздний. И вот съел Антоний одну паксамаду, а к другой и не притронулся; а старик больше мешкал, и у него еще оставался кусок паксамады. Подождал Антоний, пока тот управится, и говорит ему:

— Бери, батюшка, и вторую паксамаду.

Отвечает ему Павел:

— Коли ты возьмешь, и я возьму; а коли ты не будешь, и я не буду.

Говорит ему Антоний:

— С меня довольно, ведь я монах!

Отвечает ему Павел:

— И с меня довольно; ведь я хочу сделаться монахом.

Встает Антоний и сызнова творит двенадцать молитв да воспевает двенадцать псалмов; после спит немного самую первую часть ночи, а в полночь сызнова встает, чтобы воспевать псалмы уже до рассвета. Поелику же видел он, что старик ревностно подражает строгому его житию, говорит он ему:

— Если сможешь так изо дня в день, оставайся со мною.

Говорит ему Павел:

— Вот если бы что сверх этого, тогда не знаю; а то, что видал я у тебя, творю без труда.

И на другой день Антоний говорит ему:

— Отныне ты монах.

По истечении установленных для того месяцев уверился Антоний, что имеет Павел душу совершенную, прост будучи весьма, и благодатию не оставляем. И строит он Павлу келейку в трех или четырех тысячах шагов от своей и говорит ему:

— Монахом ты сделался; уединись теперь, дабы испытать искушение от бесов.

Прожив в уединении год, сподобился Павел благодатной силы на бесов и на недуги.

Привели однажды к Антонию бесноватого, страшного до крайности, люто одержимого духом начальника демонского, который и на небо изрекал хулу. Посмотрел на него Антоний, да и говорит приведшим его:

— Не для меня дело сие; не сподобился я еще силы противу чина князей демонских; Павлу дано это.