Мобилизованная нация. Германия 1939–1945

Альберт Шпеер все никак не мог собраться с духом сказать Гитлеру, что немецкая экономика исчерпает себя уже через четыре недели. Он тоже присоединился к хору оптимистов и предлагал быстро перебросить дивизии из Италии и Норвегии на усиление фронтов Рейна и Одера. Министр вооружения сформулировал мысль в докладной на имя Гитлера 18 марта в следующих выражениях: «Если мы сможем стойко продержаться на нынешних позициях хоть несколько недель, то сумеем заставить противника относиться к нам с уважением и, по всей вероятности, таким образом достичь благоприятного завершения войны». Автор докладной и Гитлер встретились на следующий день, и фюрер заверил, что война будет продолжаться, а армия – проводить политику «выжженной земли» без оглядки на потребности Германии когда-нибудь потом: «Если война будет проиграна, то и народ будет потерян». Как заявил фюрер, если германский народ окажется слишком слабым, что ж, тогда «будущее будет принадлежать исключительно более сильному народу Востока». Подобные сантименты, впервые озвученные в момент отчаяния в ходе отступления от Москвы зимой 1941/42 г., заняли прочное место среди навязчивых идей Гитлера. Мысль эту он выразил в личном обращении к гауляйтерам 24 февраля и повторил слово в слово при подготовке политического завещания через считаные недели после этого. Однако идея доводилась Гитлером и Геббельсом лишь до внутреннего круга руководителей, которых те считали достаточно ответственными для того, чтобы подумывать о героическом самоубийстве.

После разговора с гауляйтерами Гитлер почувствовал себя слишком уставшим для традиционного обращения по радио с речью к германскому народу 24 февраля – в очередную годовщину провозглашения программы партии. Вместо него зачитать текст перед микрофоном предстояло давнему партийному товарищу фюрера Герману Эссеру. Речь наполняли традиционно узнаваемые сентенции фюрера о евреях. Партийный бонза из Люнебурга не смог сдержать горького сарказма: «Опять фюрер кликушествует»[1055].

Самые верные из корреспондентов Геббельса продолжали возлагать надежды на листовки, разбрасываемые над позициями британских и американских солдат с целью убедить их не позволить превратить себя в пешек, послушно служащих «мировому еврейству». Стараясь достучаться до умов неприятельских военнослужащих, пропагандисты указывали на один-единственный выход и единственную надежду западной цивилизации выковать альянс Британии и Соединенных Штатов с Германией против Сталина. Один из опусов Министерства пропаганды заканчивался переиначенным марксистским лозунгом: «Вставайте, гои! Неевреи всего мира, соединяйтесь!»[1056]

Эрнст Гукинг писал Ирен о предстоящем весной контрнаступлении, советуя спрятаться поглубже в подпол, сохранить мебель и запасти побольше провизии. Он не сомневался в способности немцев сдержать натиск союзников. «Если переживем лето, – убеждал Эрнст Ирен 9 марта, – то уже выиграем». Заверяя ее, будто Германия все-таки располагает «чудо-оружием», которое круто изменит положение не в пользу союзников даже в случае падения Берлина, Эрнст настаивал: тот, кто сомневается в деле немцев, «более не есть один из нас». Не переставая уповать на чудеса, Эрнст и Ирен впервые задумывались о послевоенном будущем. Во время последней побывки всегда практичный Эрнст приметил, что многие молодые люди из отцовского села Альтенбуршла ушли и не вернулись. Коль скоро нарисовалась перспектива появления выморочных ферм, он предлагал Ирен вложить имеющиеся сбережения в клочок земли. «Если мы выиграем войну, – пояснял он ей свое видение ситуации, – тогда получим то, что нам более всего нужно, а именно – землю. Если мы полетим к чертям, то и все полетит к чертям»[1057].

22 и 23 марта американская 5-я пехотная дивизия армии Паттона форсировала Рейн в Нирштайне и Оппенхайме. Солдаты не встретили серьезного противодействия, но успех развить оказалось непросто из-за ограниченного количества дорог в сельской местности к югу от реки Майн. В дополнение к предмостному плацдарму в Ремагене, созданному 7 марта, американцы сумели переправиться на Среднем Рейне в районе Санкт-Гоара, где река с высокими холмистыми берегами заметно сужается. Главный штурм на севере развернулся, как и ожидалось, на Нижнем Рейне, где британцы на исходе 23 марта форсировали водную преграду в Везеле и Ресе. На следующий день саперы навели переправы через широкую реку с заболоченными берегами. Не располагавшая резервами и поддержкой с воздуха, имевшая лишь горстку танков и немного артиллерии, немецкая 1-я парашютная армия не очень годилась для длительного противодействия 1,25 миллиона человек под началом Монтгомери. Немецкий командующий генерал Гюнтер Блюментритт и его непосредственный начальник Бласковиц сошлись во мнении, что невозможно ни контратаковать, ни продолжать удерживать прорванный фронт. К 1 апреля Блюментритт вывел войска из тесного боевого соприкосновения с противником и отошел к оконечности канала Дортмунд – Эмс, открыв неприятелю северные ворота в Рурскую область.