Продвижение американцев на юге носило еще более стремительный характер. 25 и 26 марта они овладели мостами через Майн в Ашаффенбурге и Франкфурте, что позволило соединиться войскам, переправившимся через Верхний и Средний Рейн. На протяжении предыдущих двух недель Модель тратил драгоценные запасы артиллерии и бронетехники в попытках сбросить противника с Ремагенского плацдарма. Там 25 марта и пошла на прорыв американская 1-я армия Ходжеса. Но вместо удара в северном направлении, где их ждали созданные Моделем мощные оборонительные рубежи Рура, американцы выбрали широкое окружение, продвигаясь на восток. К концу вторых суток они прорвали немецкий фронт и устремились в направлении реки Лан и городов Гисен и Марбург.
В Мюнстере при известии о захвате американцами моста в Ремагене состояние полной безнадежности охватило газетчика Паульхайнца Ванцена: «Все надеялись, что они сдержат американцев и англичан; если уж не совсем, так хоть по меньшей мере надолго и как-нибудь поддержат фронт. Теперь этим надеждам конец». Испещривший страницы дневника рассказами об авианалетах на Мюнстер и окружающие города, журналист чувствовал себя «сильно потрясенным» новостями о форсировании реки союзниками. И все же у Ванцена хватило задора записать короткий и едкий политический анекдот: «Фюрер беременный. Он вынашивает Маленькую Германию». Похоже, военная катастрофа оказалась слишком тяжкой для выражения вызванных ею ощущений каким-то иным способом. Ирен Гукинг писала Эрнсту из Лаутербаха и признавалась, что больше не верит в войну, хотя и знала, что верит он, и боялась его реакции: «Британцы и американцы слишком глубоко прорвались в Германию. Знаешь ли, что мы тут все надеемся, что с нашей стороны не будет удачного контрнаступления? Иначе нас ждет “тотальная” война. Не только с воздуха. Если сражение развернется на немецкой земле, будет намного хуже». Лаутербах располагается между Гисеном и Фульдой. Ирен, конечно, еще не догадывалась, что американские танки находились уже совсем близко[1058]
.В маленьком университетском городке Марбург теплая погода побудила Лизу и Вольфа де Бор заняться огородничеством – вскопать землю и приступить к посадке овощей. Что бы ни случилось, есть-то захочется, особенно в свете приема на постой беженцев и друзей. Когда в городских казармах отключили воду и электричество, Лиза варила солдатам кофе. Один друг из местной администрации заверил ее, что у военных нет ни боеприпасов, ни артиллерии, короче, обороняться нечем. Но более всего чета беспокоилась о Монике. Свежие новости отсутствовали – последняя открытка от дочери пришла из тюрьмы Котбуса не одну неделю назад, 6 февраля, и мало обнадеживала. Превратившаяся в кожу и кости Моника острила, что стала подходящим «объектом для изучающих остеологию».
26 марта гарнизон Марбурга отправили навстречу американцам, продвигавшимся по долине Лана из Лимбурга. Как Лиза уже слышала по Би-би-си, Черчилль переправился через Рейн с британскими войсками и шотландские волынщики дали концерт на восточном берегу. На следующий день она заметила, что в местной газете стало существенно больше объявлений с предложением уроков английского языка. Сидя на солнышке и наблюдая за тем, как распускаются первые почки, Лиза увидела «поток техники, автомобилей, велосипедов, солдат и гражданских лиц» на дороге из Гисена. Марбург походил на «взбудораженный пчелиный рой». Тем вечером по Би-би-си передавали, что американцы оставили Гисен за спиной и движутся дальше. Лежа в постели, де Боры слушали нескончаемый рокот немецкого отступления, с уверенностью ожидая прихода американцев на следующий день[1059]
.