Мобилизованная нация. Германия 1939–1945

Тем полякам, кому не удалось записаться в привилегированные категории, уроки раболепия преподавались быстро и внушительно. Опуская за скобки различия в подходе в разных гау и между аннексированными территориями и генерал-губернаторством, можно сказать, что в целом все развивалось одинаково. Чередой указов немецкие власти запретили в польских школах преподавание всех предметов, считавшихся базовыми для формирования в детях чувства патриотизма: физкультуру, географию, историю и национальную литературу. В Вартеланде стало нельзя даже обучать на польском языке, но в то же время в школах не позволяли должным образом преподавать немецкую грамматику, чтобы «поляки не смогли успешно выдавать себя за немцев». После казней или высылки большинства польских учителей и священников дети собирались в переполненных классах только на короткое время, в основном же власти Вартеланда передавали учеников на попечение женам немецких фермеров и унтер-офицеров, и те воспитывали польских детей в «чистоте, порядке и в уважительном поведении и послушании немцам»[290].

Огромное количество насильно «переселенных» в генерал-губернаторство поляков – «в резервацию туземцев», по замечанию Гитлера – не могло сравниться по размерам с числом очутившихся в Германии. Еще в 1939 г. 300 000 польских военнопленных послали на уборку урожая. К тому же поначалу, поскольку поляки искали работу в условиях немецкой оккупации, хватало желающих добровольно ехать в Германию и среди гражданских лиц. К концу мая 1940 г. в ней насчитывалось свыше 850 000 иностранных рабочих, почти две трети из которых использовались в сельском хозяйстве, где имелась давняя традиция привлекать для сезонных работ гастарбайтеров – тех же самых поляков. Для режима, помешанного на национальной и расовой чистоте, казалось куда менее терпимым видеть поляков работающими и живущими в немецких городах, хотя военная промышленность остро нуждалась в трудовых ресурсах. Вследствие чего после французской кампании вермахту приходилось увольнять в запас военнослужащих из числа квалифицированного персонала, поскольку в противном случае многие заводы и фабрики пришлось бы останавливать[291].

В глазах нацистов весь «внутренний фронт» представлял собой «женскую» половину дома, куда теперь вторгались чужаки – мужчины-иностранцы. Половозрастная концепция, построенная на идеалах взаимоотношения полов образца XIX столетия, основывалась на разделении мира на отдельные мужские и женские сферы, где работа, политика и общественная жизнь являлась делом мужчин, тем временем как женщинам полагалось сосредоточить усилия на создании семейной, домашней идиллии в стиле бидермейер[292]. Такая умозрительная специализация безвозвратно нарушилась уже во время Первой мировой войны, когда женщины взяли на себя обязанности ушедших на фронт мужчин: стали рабочими и инженерами на машиностроительных производствах, начали водить трамваи, а другие пошли медсестрами в Красный Крест.

Несмотря на пристрастие нацистов к патриархальным идеалам, та же схема женского участия в неженских делах тотчас заработала и в описываемую войну, но еще шире и интенсивнее. Количество студенток в университетах никогда еще не было столь велико, и все больше женщин осваивали ранее несвойственные им профессии. Однако, вместо того чтобы махнуть рукой на устаревающие представления о мужских и женских призваниях, нацисты лишь переосмысливали их. Традиционная «женская сфера» – дом – расширялась и включала в себя весь внутренний, или домашний, фронт, тем временем мужские занятия «где-то там, вокруг» ассоциировались теперь не просто с общественной деятельностью и трудом, но и с охраной рубежей отечества. Такое резкое расширение женской сферы с вовлечением их в прежде закрытые перед ними социальные и экономические области допускалось без опасения перед крушением миропорядка, поскольку оставалось нечто незыблемое, частью чего женщины не могли становиться по определению, – армия.

В действительности женщины, конечно, служили до войны в полиции, к тому же, если не считать 400 000 медсестер Красного Креста, полмиллиона женщин поступили в вермахт, в основном для работы телефонистками и в почтовых структурах после двух или трех месяцев подготовки на курсах в Гисене[293].