Мобилизованное Средневековье. Том 1. Медиевализм и национальная идеология в Центрально-Восточной Европе и на Балканах

С точки зрения характеристики венгерского медиевализма, особый интерес представляет уникальная историческая выставка, открывшаяся в 1896 г. в период юбилейных торжеств в парке Варошлигет и привлекшая большое количество посетителей со всех уголков Венгрии, а также из Цислейтании и других стран Европы. В залах выставки посетители могли не только ознакомиться со значимыми экспонатами, связанными с различными периодами венгерской истории, но и получить целостное представление об историческом пути нации от прибытия венгерских племен в Карпатскую котловину до современного национального триумфа. Венгерская история развертывалась перед посетителями от древности до современности в четко структурированном хронологическом порядке и с неизменным акцентом на историческую индивидуальность и историческую субъектность венгерского народа[693]. Воспринимать представленную в залах выставки историческую информацию помогали яркие визуальные образы, призванные максимально наглядно репрезентировать основные «места памяти» в истории нации. Такая подача исторического материала находила положительный эмоциональный отклик среди многочисленных посетителей и, несомненно, способствовала формированию у них столь важного для процесса нациестроительства комплекса устойчивых представлений и ярких образов национальной истории.

В соответствии с давней традицией венгерской историографии, в положенной в основу экспонирования периодизации венгерской истории в качестве отдельной эпохи была выделена «Эпоха обретения родины: от племенных вождей до Иштвана Святого», а одним из наиболее ярких примеров визуализации образов прошлого стала круговая панорама с изображением вступления венгерских племен на территорию будущей Венгрии, выполненная Арпадом Фести[694].

Апелляция к героическому событию, символизировавшему для венгров начало их национальной истории, не раз вдохновлявшему венгерских художников на создание эпических полотен, присутствовала и в двух других значимых художественных объектах миллениума — величественной картине Михая Мункачи «Обретение родины Арпадом», украсившей интерьер парламента, и скульптурной композиции на площади Героев, изображавшей семерых вождей венгерских племен во главе с Арпадом.

Блестяще репрезентированный лучшими архитекторами, скульпторами и художниками миф о событиях 895 г. стал не только главным символом миллениума, но и одним из основных смыслообразующих элементов национальной идеологии Венгерского королевства. Помимо очевидного восприятия этого события как архетипического изначального деяния народа, подобного тем, что присутствуют во множестве этногенетических мифов, следует обратить внимание на то, что изображение сцены вступления венгерских племен в Паннонию позволяло визуально отразить такой значимый топос репрезентации нации, как апелляция к героическому веку со свойственной ему величественной архаикой и яркой этнокультурной самобытностью. Акцент на самобытности в контексте венгерского нациестроительства был особенно важен, так как, с одной стороны, он вписывался в уходящую вглубь веков венгерскую гуннскую традицию, а с другой стороны, отвечал актуальным для венгерского национализма представлениям об индивидуальном «духе народа».

В тени Австро-Венгерской империи: хорватский медиевализм

С преобразованием Австрии в дуалистическую Австро-Венгрию резко обострились хорватско-венгерские отношения. Хорватское королевство со столицей в Загребе, официально именовавшееся Триединым королевством Хорватии, Славонии и Далмации[695], было связано с Венгерским королевством сложным комплексом взаимных социокультурных влияний, а также довольно запутанными политическими отношениями, по-разному трактовавшимися венгерскими и хорватскими политиками и интеллектуалами. Хотя отцы венгерского конституционализма неизменно признавали за Хорватским королевством определенные политические права, их объем был далеко не таким, какой мог устроить хорватов, почти всегда считавших себя равными партнерами венгров. Заключенное в 1868 г. хорватско-венгерское соглашение (Nagodba), являвшееся своеобразным аналогом австро-венгерского Ausgleich, хорватов по многим причинам не устраивало. Еще более обострились отношения двух национальных элит в период правления в Хорватии бана Куэна Хедервари (1883–1903 гг.), совершенно не расположенного к каким-либо уступкам усиливавшемуся хорватскому национализму. На этом драматическом фоне формировался и зрел модерный хорватский национализм, в котором медиевальная составляющая была отнюдь не менее значимой, чем в венгерском национализме.