Мобильный свидетель

Было видно, что каждый кирпич в нем уложен с любовью. Как будто его строил отец Котика, а сын помогал ему. Это трудно объяснить. К тому же руководитель операции получил предписание взять одного из бандитов живым. Котик подошел к командиру взвода: «Разрешите мне». — «Разрешить что?» На него он даже не посмотрел: пялился в бинокль на окна дома. Когда Котик ему растолковал, что вместе с товарищем «попытаются скрытно проникнуть в адрес и произвести захват одного из боевиков», он как-то быстро согласился и тут же предупредил: «Как только вы окажетесь по ту сторону забора, за вами никого не будет. Это понятно?» Саша и его напарник понимали, что там они окажутся без поддержки, а если запросят ее, то выстрел танка погребет их под обломками, шквальный пулеметный огонь изрешетит и боевиков, и разведчиков. Получив сверху разрешение на проведение вылазки силами двух бойцов, командир распределил состав на несколько подгрупп: снайперы и пулеметчики обеспечивали безопасное проникновение пары на объект, ну и так далее. Ключевым моментом тут стала незапертая входная дверь. В бинокль Котик сумел разглядеть небольшую щель между ней и коробкой. Видимо, боевики не теряли надежды выбраться из огненного котла. Так что им ничего не нужно было выламывать и сносить с петель. По оперативным данным, боевиков было двое, но их могло оказаться больше. Одеты бойцы были не по штату: без разгрузок, шлемов, которые только стесняли оперативное проникновение, обуты в кеды, вооружены АПБ — бесшумным вариантом «стечкина». Дверь даже не скрипнула, и они с другом просочились внутрь. Обследовав восточную и южную часть первого этажа, они спустились в подвал. Там-то и натолкнулись на боевика. Он расширял подвальное окно, расшатывая кирпичи ломиком. Его напарник в это время вел огонь из автомата на втором этаже. Используя фактор неожиданности, бойцы навалились на боевика, оглушив его, и связали. Товарищ Котика остался с ним, а сам Котик поднялся на второй этаж. Форсированные очереди из автомата выдали местоположение боевика. Котик появился у него за спиной в тот момент, когда он опускал «абакан», чтобы дать очередь из «калаша»; калибр другой, звук выстрела другой, так что он достаточно умело вводил группу спецназа в заблуждение, имитируя двух стрелков, отстреливаясь иногда с двух рук разом. Вооруженный, он представлял для Котика смертельную угрозу, так что мыслей взять его живым у него не возникло. Предчувствуя опасность, боевик повернул голову в сторону спецназовца, а мгновением позже — вскинул автомат для выстрела. Котик опередил его и отстрелял из «стечкина» ему точно в голову.

— Я смотрел ему в глаза и не видел в них ничего человеческого. Хотя часом ранее во мне проснулась жалость к жилищу, в котором окопались двое бандитов, — закончил Котик свой рассказ.

Эшли с минуту молчала.

— Ты забрал жизнь незнакомого тебе человека. Что ты чувствовал?

— То, что я забрал ее по праву. Как если бы когда-то сам дал ее этому человеку. Это трудно объяснить.

— Понимаю, — покивала Смит. — Ты говоришь о справедливости.

Ровно через час она продолжила опрос своего подопечного. Она не требовала абсолютной точности в ответах на поставленные ею вопросы и с пониманием, казалось, относилась к пропускам — это когда Котик или пожимал плечами, или качал головой, так или иначе отказываясь отвечать (в какой-то степени сама Эшли неточно выстраивала вопрос на русском языке).

— Ты не думал о карьере военного?

— Меня к этому шагу подтолкнул ротный.

— Ротный? А, командир роты, понимаю. И?..

— Я получил рекомендательные письма, характеристики из воинской части и приобщил их к заявлению, которое подал в военкомат. В результате рассмотрения моего рапорта я прошел отбор. Потом прибыл в военное училище, прошел медкомиссию, физподготовку, сдал психологический тест, сдал экзамены, прошел собеседование со специалистом по профотбору. В итоге я не обнаружил своей фамилии в списке зачисленных в училище. В ректорате мне сказали, что конкурс был большой. Я сгорал со стыда, когда сделал намек на боевую спецоперацию: разве она не пошла мне в зачет? Мне ответили, что к ней не помешала бы медаль. Я не сдался и решил поступать на следующий год. Я работал и учился — в смысле занимался самообразованием, увлекся спортивными танцами. В апреле снова подал заявление, прошел отбор, но снова не прошел по конкурсу. Я потерпел второе кряду поражение, и оно выбило меня из военной колеи. Так мне казалось. Но в тот «день поражения» мне повстречался один человек. Он был старше меня, и представился он офицером военной разведки. Он и перевернул мое представление о работе этого ведомства. Он дал мне больше, чем все педагоги военного училища.

— Назови имя этого человека.

— В обмен на адрес твоей семьи.

И Котик посмотрел на Эшли так, как смотрел на убитого им боевика — так расшифровала его холодный взгляд сама Смит.

— Закроем эту тему, — сказала она тоном «вернемся к ней позже». — Расскажи о твоей личной жизни. Ты планировал семью? У тебя была женщина, с которой ты…

«Пока смерть не разлучит вас».