MOBY. Саундтрек моей жизни

– Да, думаю, где-то микрофон завалялся.

На сцене он с улыбкой посмотрел на мою аппаратуру.

– У тебя есть Oberheim-1000? Отличная штука. А что насчет Roland 106? Он похож на Prophet?

Пока он искал XLR-кабели и микрофон, мы обсуждали аппаратуру. Я подключил кабели к микшеру.

– Так, я пойду в будку и включу тебя, – сказал он. Я стоял на сцене, пытаясь вдохнуть одновременно все молекулы кислорода в комнате. Я предполагал, что звукорежиссер будет угрюмым или враждебным – уж точно не веселым парнем, которому нравились аналоговые синтезаторы.

Джонни из диджейской кабины прервал мои размышления:

– Хорошо, включай!

Я нажал «Пуск». Джонни сделал громче. Потом еще громче. И еще.

Звуковая система «Палладиума» была легендарной. Во всем Нью-Йорке не было звука громче, а может быть – и во всем мире. А теперь весь пустой зал сотрясался от моей музыки. Я был слишком поражен, чтобы улыбнуться. Джонни сделал потише и крикнул:

– Звучит отлично!

Я нажал «Стоп», и музыка закончилась; лишь эхо еще недолго звучало в комнате. Джонни вернулся на сцену.

– Ну как?

– Потрясающе! Я еще никогда не слышал своей музыки в большом зале!

– Круто. Snap! используют только минусовку и два микрофона, так что можешь оставить аппарат на сцене до самого выхода.

– С ним все будет в порядке? Он опять засмеялся.

– Я прослежу, чтобы его никто не спер.

– Эй, Моби! – услышал я чей-то крик из-под сцены. Там стоял мой босс из «Марса», Юки, с каким-то другом. Я спустился в зал, не очень понимая, что Юки делает днем в пустом «Палладиуме».

– Привет, Моби, я пришел сюда на деловую встречу и услышал твой саундчек, – сказал он, с улыбкой пожимая мне руку. Он показал на невысокого человека, стоявшего рядом с ним, и сказал: – О, Моби, познакомься – это Майлз Дэвис.

Я посмотрел на Майлза Дэвиса, который стоял в нескольких футах от меня средь бела дня в пустом «Палладиуме» и слушал мой саунд-чек. Он был ниже, чем я себе представлял; на нем был темно-коричневый шелковый костюм, который, наверное, стоил больше, чем я заработал за последние десять лет. Он стоял неподвижно и выглядел почти как хищник.

– Привет, Майлз, мистер Дэвис, – сказал я, протянув руку.

Майлз Дэвис посмотрел на меня, едва заметно кивнул, но руки его остались неподвижны.

– Ладно, Моби, желаю отлично отыграть сегодня! – сказал Юки, повернулся и ушел вместе с Майлзом Дэвисом.

Я поднялся обратно на сцену и посмотрел вслед Юки и Майлзу Дэвису, которые вышли через одну из боковых дверей «Палладиума».

– Что здесь делал Юки? – спросил Дамьен.

– Вообще не представляю, – запинаясь, ответил я, – но он был с Майлзом Дэвисом.

Я поблагодарил Дамьена, и мы вышли через служебный вход, сообщив скучавшему охраннику, что позже вернемся. Мы пошли на восток, к «Анжелика Китчен», безуспешно пытаясь понять, что же Майлз Дэвис делал на моем саундчеке.

Мои длинные волосы были зачесаны назад, я был одет в свои лучшие черные джинсы, на груди был большой черный крест. А мои зрачки были сужены от вполне рационального страха.

Мы пообедали и вернулись обратно в мою квартиру на Мотт-Стрит. Я решил надеть на сцену черные джинсы без футболки. Почему-то я решил, что выйти с голым торсом перед тремя тысячами человек на первом концерте – хорошая идея. Я достал маркер и неуклюже попытался нарисовать крест у себя на груди. Дамьен в конце концов раздраженно сказал:

– Ладно, дай мне попробовать.

Когда он закончил, я посмотрел на себя в зеркало ванной комнаты. Мои длинные волосы были зачесаны назад, я был одет в свои лучшие черные джинсы, на груди был большой черный крест. А мои зрачки были сужены от вполне рационального страха.

Мы пошли к выходу.

– Не хочешь надеть куртку? – спросил Дамьен. – На улице холодно.

– Нет, я не хочу смазать крест, – сказал я. – Пойдем.

В «Палладиуме» охранник вспомнил нас и неохотно открыл служебный вход. Вскоре меня нашел Джонни.

– Твоя гримерка внизу, – сказал он. – Сейчас покажу тебе.

Он отвел нас в подвал.

Я лишь один раз в жизни был в гримерке. В 1985 году я пошел на концерт Sonic Youth в «CBGB» с Маргарет, своей тогдашней девушкой. Мы напились, тайком пробрались в их гримерку и украли у них пиво. Мы даже думали, не переспать ли прямо на отвратительного вида диване в гримерке, но прежде чем мы успели начать раздеваться, нас заметил тур-менеджер Sonic Youth, наорал на нас и прогнал.

Эта гримерка – моя гримерка! – была маленьким желтым кубиком в подвале с зеркалом и старым кожаным диваном.

– Выходишь в десять вечера, – сказал Джонни. – Сломай ногу[7]!

Мы с Дамьеном сели на кожаный диван. Я встал, посмотрелся в зеркало и сел обратно.

В дверь постучали. То была Оливия – женщина лет тридцати с небольшим, одетая во все черное.

– Привет, Моби, – сказала она своим рубленым британским говором. – У меня плохая новость. Snap! опоздали на самолет, так что сегодня они не выступают.

– Э-э-э… что?

– Snap! сегодня не будет, так что ты сегодня выступаешь один.

Я моргнул.

– И что это значит?