MOBY. Саундтрек моей жизни

– Идите сюда! – крикнула Кара, забираясь на экскаватор. Она нашла старую желтую каску и надела ее поверх своих коротких осветленных волос. Она была обсыпана блестками и одета в маленький топик с лямкой на шее, сделанный из американского флага.

– Ты похожа на инопланетянку-строителя! – закричал я.

– В самом деле! – согласилась она. – О, смотри! Они оставили тут ключи. Может, заведем машину?

– М-м-м, – сказал Пол.

– Да! – сказал я.

Она повернула ключ в замке зажигания, и экскаватор зарычал, возвращаясь к жизни.

– Ву-ху! – закричала Кара. – Поехали!

Мы с Полом забрались в кабину экскаватора и стали разглядывать рычаги и педали.

– Как заставить его ехать? – спросил я.

– Я водил экскаватор на ферме у дяди, – сказал Пол. – Давай я попробую.

Кара слезла со старого винилового сиденья, и ее место занял Пол. Его волосы были окрашены в голубой и розовый, одет он был в саронг и старую футболку Sex Pistols.

– Тут две педали тормоза, – сказал он, проверяя их ногой, – и одна педаль газа.

Он нажал на газ, и двигатель рыкнул чуть громче.

– А вот эти рычаги заставляют его ехать.

Он нажал на рычаг, и экскаватор качнулся вперед.

– Ура! – закричала Кара.

– А рулить можешь? – спросил я, когда мы медленно поехали в сторону сетчатого забора.

– Нет! – крикнул он.

Позади послышались крики, потом кто-то подул в свисток.

– Это что, рейвер? – спросила Кара.

Нас догнал запыхавшийся охранник.

– Какого х*я вы тут делаете? – заорал он.

– Воруем экскаватор, – сказала Кара.

– Слезайте! Быстро! – крикнул он.

Пол выключил двигатель экскаватора, и мы спустились.

– Вас, бл*дь, посадить надо! – продолжал надрываться охранник, брызгая в нас слюной.

– Посадить нас? – пробормотал Пол. – Куда? У вас тут специальная тюрьма для охранников?

Мы оставили охранника дальше закипать от ярости и пошли обратно на рейв.

– Давайте еще раз его угоним, пока этот парень не смотрит, – предложила Кара.

– И поедем на нем обратно в Нью-Йорк, – добавил я.

– Формально мы и так находимся в Нью-Йорке, – сказал Пол, когда мы прошли обратно через огромную металлическую дверь.

Мы еще немного потанцевали в хаус-комнате, а потом вернулись в гигантский зал для техно, где Фрэнки Боунз как раз поставил очень быстрое бельгийское техно. Я подошел поздороваться.

– Эй, Фрэнки! – крикнул я.

– Моби! Эй! – крикнул он в ответ и пожал мне руку, потом остановил вертушку и взял микрофон. – «Штормовой рейв», вы все здесь? – спросил он.

Ответом ему стал дружный крик тысячи бруклинских и пригородных рейверов.

– Я вас спрашиваю: вы здесь, в зале? – заорал он.

Тысяча бруклинских и пригородных рейверов снова дружно закричала в ответ.

– У нас сегодня в гостях Моби!

И рейверы закричали в третий раз, когда он поставил Go (Rainforest Mix).

Кара начала танцевать, а Пол сказал:

– Моби, это просто сумасшествие.

Я лишь улыбнулся. Всего несколько лет назад я блуждал по Нью-Йорку под дождем, таская промокший пакет с кассетами и пытаясь подписать контракт на запись или найти работу, ставя пластинки в баре или ночном клубе. А теперь тысяча рейверов танцует в задымленном зале под музыку, которую я написал, и кричит, что любит меня. Я оглядел старый склад и увидел свою прекрасную, улыбающуюся подругу, а потом счастливую толпу рейверов, отплясывавших в обнимку друг с другом. Я широко улыбнулся, и эта улыбка, казалось, заполнила все мое тело.

Мы танцевали до трех часов ночи, потом Пол спросил:

– Когда нам ехать обратно в город?

– Давай сопрем другой бульдозер! – сказала Кара.

Я был счастлив не только за себя – я был счастлив за нас. Никакие большие компании для нас ничего не делали; мы создали все это – тысячи «нас» из разных городов по всему миру. Мы научились сочинять электронную музыку, диджеить, делать виниловые пластинки, основывать рекорд-лейблы и компании по производству одежды. Мы арендовали клубы и склады и устраивали мероприятия для тысяч пляшущих в экстазе людей. Мы издавали журналы, открывали радиостанции, изобретали новые музыкальные формы: радостную, футуристическую музыку, которая стала саундтреком для нового мира, созданного нами. Я добился успеха как музыкант, не играя по правилам, придуманным десятилетия назад каким-то стариком: я добился успеха на музыкальном рынке, который вчера, весело смеясь, создали мои ровесники.

Go закончилась, и Фрэнки Боунз поставил более старую пластинку, Anasthasia группы T-99. Зрители взревели, и я закричал вместе с ними.

Мы танцевали до трех часов ночи, потом Пол спросил:

– Когда нам ехать обратно в город?

– Давай сопрем другой бульдозер! – сказала Кара.

Музыка становилась все быстрее. Рейверы вокруг нас насквозь пропотели, их зрачки были широкими и расфокусированными. Практически каждый вечер рано или поздно наступал момент, когда наркотики все-таки побеждали. Люди начинали танцевать невпопад или просто падали по углам. Разговоры становились медленнее, музыка – мрачнее. В такие моменты я обычно уходил домой.

– Хорошо, пожалуй, пора ехать, – сказал я.