Мод. Откровенная история одной семьи

Мне было неприятно, что Джордж скрывал, сколько у него денег — получалось, что они только его, а не общие. Тогда я решила как-нибудь раздобыть свои собственные. Вопрос был в том, как это сделать. Глаза у меня были уже не те, и я давно не шила для друзей — лишь для некоторых да для своей семьи.

Обычно я закупала продукты в магазине, а Джордж в конце месяца оплачивал счет, поэтому с деньгами я дела не имела. Это было глупо. Я была взрослой женщиной, а своих денег у меня не было, если не считать небольшой суммы в ящике комода, что я привезла с собой из Теннесси.

Я обсудила это с Кларой, и у нее тут же нашлось решение.

— Сестра Томпсон после смерти мужа перестала разводить кур. Должно быть, она покупает яйца в магазине. Может быть, если ты попросишь, она станет покупать их у тебя. У вас ведь их больше, чем нужно. Если ты все ей объяснишь, то она и Джорджу ничего не скажет.

— Мне все равно, даже если он узнает. Он ведь был не против того, чтобы я зарабатывала шитьем. Может быть, ему даже нравится, если у меня будут свои деньги.

На следующий день я поговорила с вдовой Томпсон, и дело было сделано. Она припомнила, кому еще мог понадобится такой товар. Заработок был небольшой, всего десяток яиц в неделю, но эти несколько центов были моими. Вся моя выручка от шитья уходила на ремонт дома и красивую ткань на платья для меня и Бетти Сью. А деньги от продажи яиц — совсем другое дело. Каждую неделю я ссыпала монеты в картонную коробочку и убирала под коробку с обувью, в нижнем ящике комода. Всякий раз, добавляя монетки, я испытывала прилив удовлетворения. Дело было не столько в сумме, сколько в самом факте, что деньги у меня были, а Джордж о них не знал.

Глава 30

Когда я приехала в этот дом, там жили три собаки — все кобели. Все эти годы, когда умирал один из них, Джордж горевал какое-то время, но два других пса служили ему утешением. Вскоре кто-нибудь дарил ему нового щенка, взамен умершего. Я любила собак и иногда чесала их за ушком, но они принадлежали Джорджу — точно так же, как и Бад был его сыном.

После смерти Пауни Джордж больше не приносил в дом щенков. Должно быть, потеря коня так на него повлияла, что ему не хотелось вновь испытать подобное.

Кошек мы держали из необходимости — они охотились на грызунов в доме и амбаре. По большей части кошки были полудикими. С годами я привязывалась к какой-нибудь из них. Кормить их не нужно было — они ловили мышей и змей. По правде говоря, кошки тоже были собственностью Джорджа.

У меня были дети, и все равно я чувствовала себя одиноко. Клара большую часть времени проводила в магазине, не считая понедельника, когда у нее был выходной, и в этот день мы обе стирали, а после обеда работали вместе и беседовали. В остальном целыми днями я была одна с двумя маленькими детьми. Дел у меня хватало, но недоставало общества другого взрослого: от Джорджа толку было мало. Днем мы были словно два чужих человека, оказавшихся под одной крышей. Лишь по ночам у нас была пятиминутка супружеского долга, которая для меня ничего не значила.

Разговаривали мы только о делах. С ним нельзя было обсудить то, о чем мы обычно говорили с Кларой, или то, о чем я читала в газетах, мои мечты и «женские штучки».

В 1928 году я проголосовала за Герберта Хувера. Я читала о его достижениях в области инженерии и о том, сколько хорошего он сделал, работая в правительстве после войны. Отчасти я голосовала за него и потому, что восхищалась тем, с каким достоинством держится его жена. Но в конце концов сам он обернулся для меня разочарованием.

В 1929 году, в конце апреля, я, как всегда, засадила свой садик. Клумбы остались на том же самом месте, где я разбила их в свой первый год в Миссури. После смерти матери Джорджа я сажала овощи на ее участке. В ту весну и лето дождей почти не было, а тех, что были, не хватало для орошения сада и огорода. Несколько недель я таскала воду для овощей из колодца, чтобы не дать молодым растеньицам умереть.

У кого-то колодцы и вовсе пересохли, и им приходилось ходить по воду к ближайшему ручью. Я благодарила Господа, что нам повезло больше. Клумбы мои, к великому сожалению, засохли, но овощи я поливала регулярно.

Нужно было что-то есть, ведь засушливое лето продолжалось и цены на продукты, привозимые из города, все росли и росли. Питались мы в основном курицей — для свежей свинины был не сезон. Единственное, что пока осталось у нас в коптильне — немного ветчины и куски любимого бекона Джорджа. Я гадала про себя, хватит ли их до октября, когда придет пора забивать свиней.

Джордж покупал мясо свежезабитых и освежеванных животных, приносил домой и сам коптил. Ничего сверхъестественного он не делал, но этот процесс ему нравился, и делал он его на совесть. Обычно он приносил домой несколько уже разрезанных пополам туш и подвешивал на заднем дворе, а затем делил на удобные порции.