Мода и гении. Костюмные биографии Леонардо да Винчи, Екатерины II, Петра Чайковского, Оскара Уайльда, Юрия Анненкова и Майи Плисецкой

Анненков, однако, из проекта не ушел. Ему было важно донести до зрителя свои личные (хотя и отрывочные, скомканные) воспоминания о Модильяни. Он познакомился с ним шапочно в начале 1910-х, когда жил в Париже. Знал его как скульптора и узнал как художника позже, заочно, в Петербурге. О нем вдохновенно рассказывала Ахматова, его хвалили французские журналы. В двадцатые, перебравшись в Париж, Анненков, конечно, с ним познакомился, но уже посмертно.

Юрий Павлович талантливо передал его картинно неряшливый стиль: вельветовый костюм, свежие утренне-белые сорочки с расслабленным галстуком, фетровая мятая шляпа, усталая осенняя элегантность, утонченное лицо, сигаретка — настоящий монпарно, истинный Модильяни. Жерар Филип прекрасно дополнил этот костюм-воспоминание.

Окружение тоже вышло удачно. Жанна Эбютерн, художница и муза Моди, стройна и элегантна, придумана в стиле парижского Vogue. Беатриса Гастинг из высшего света — бархат, атлас, драгоценные соболя, свистящая линия рю Опера. Молоденькая бонна в полосатом передничке — само очарование, почти дитя. Профессор академии Гран Шомьер задумчив, небрежен, расстегнут и, конечно, гениален. Проекты Анненкова — единственная в своем роде портретная галерея монпарнасских типов, кадры из его неснятых парижских мемуаров.

В пятидесятые годы Юрий Павлович много выступал и писал о значении художника по костюмам. Ему приписывается авторство термина «создатель костюмов для кино» (createur des costumes du cinema). До 1950-х таких называли уничижительно костюмерами. Но Анненков считал их настоящими художниками, истинными творцами. Его доводы убедили, и теперь во французской Ассоциации костюмеров кино и аудиовизуальных искусств существует сложная табель о рангах, высшую позицию в которой занимает звание «создатель костюмов». Ему подчиняются все остальные, чинами пониже: шефы-костюмеры, первые ассистенты, рабочие ателье…

В те годы Анненков сочинил сотни проектов для кинофильмов: «Легенда Фауста» Кармине Галлоне, «Леди Панама» Анри Жансона, «Большая игра» Роберта Сиодмака, «Распутин» и «Кастильоне» Жоржа Комбре, «Две сироты» Джакомо Джентиломо. Но самой важной считал работу, точнее сотворчество, с Офюльсом. Ему Юрий Павлович посвятил проникновенную книгу. Другим же его союзником и соавтором была Мария Громцева, Машенька, как он ее называл, — нежно, по-русски, по-семейному.

«МАДЕМУАЗЕЛЬ МАРИ»

В архиве моей семьи в Париже хранится снимок, совсем небольшой, с фигурно обрезными краями, как было модно в сороковые. На фоне щедрой листвы весеннего парка позируют двое: Юрий Анненков, в шерстяном пожившем пиджаке, фланелевых брюках, с неизменным моноклем в глазу, и его спутница, моя дальняя родственница, Мария Громцева, в неловком костюме, со странным бантом в волосах, в смешных, не по возрасту, носочках и сандалиях. Она заметно стесняется и себя, и того, кто делает памятный снимок.

Юрий Анненков и Мария Громцева.

Париж, конец 1940-х гг. Архив семьи Гофман (Париж)

Мария Васильевна, «мадемуазель Мари», как ее называли французы, хозяйка известнейшего парижского ателье костюмов, была стеснительной и скромной от природы. Не любила публику, почти не давала интервью и редко выходила в свет, хотя высший свет ее обожал. Громцева одевала кинозвезд, как это делал Анненков, ее друг и наставник.

У них было много общего. Оба родились в России и любили Россию искренне, тихо, без слез и накипающей пены у рта. Мария Васильевна родилась в 1901 году в семье священника. Ее дед Виктор Матвеевич Громцев был настоятелем Чудской церкви Череповецкого уезда. Отец Василий Викторович служил священником в 255-м Аварском резервном батальоне, в 1914 году в составе 5-го Кавказского стрелкового полка отправился на войну, на Персидский фронт. Младшая сестра Тамара впоследствии вышла замуж за белого офицера Виктора Гулунова и тоже эмигрировала.

С Анненковым Мария Васильевна познакомилась в Париже в середине тридцатых и быстро с ним подружилась: они обожали театр, кино, искусство, оба прекрасно рисовали и выдумывали наряды. Но если в тридцатые художник уже имел определенное имя, Марию Васильевну почти никто не знал.

Тогда она с сестрой стеснительно предлагала свои дизайнерские проекты театрам и кинокомпаниям. Проекты нравились, сестер хвалили, но серьезной работы не предлагали. Мария и Тамара брались за любой, даже самый мелкий заказ. Эмиграция развила чувство страха перед будущим — нужно обеспечить себя и свои семьи, несмотря ни на что. Семья, впрочем, сложилась только у Тамары. Мария замуж не вышла, вероятно, пожертвовала личной жизнью ради творчества. Ей пришлось смириться с французским немного обидным обращением «мадемуазель Мари», что, впрочем, сближало ее с талантливой современницей — великой Коко, упрямо остававшейся «мадемуазель», несмотря на умопомрачительные любовные романы с великими князьями и спортсменами.

Тамара (слева) и Мария Громцевы.

Петровск-Порт. Конец 1900-х гг. Архив семьи Гофман (Париж). Публикуется впервые