Мода как культурный перевод. Знаки, образы, нарративы

Стило – инструмент с заостренным наконечником, применявшийся для писания на восковых табличках. Латинское слово stylus, от которого и происходит слово «стиль», метафорически обозначало способ написания или сочинения текста. Письмо зависит от стиля/стило, то есть от способности высекать знаки на странице, восковой табличке, листе бумаги или теле, причем стило оставляет на поверхности глубокие отметины, иногда даже пронзая ее. В знаменитой индийской эротической поэме «Гитаговинда», написанной в XII веке бенгальским поэтом Джаядевой, описывается тело, испещренное такими отметинами:

Твое тело покрывают царапины, нанесенные острыми ногтями в любовной битве, – словно строки в описании сладостной победы, начертанном золотом на изумрудной пластинке (Джаядева 1995: 90).

Маргерит Юрсенар в комментарии к поэме отмечает, что этот текст строится вокруг индуистского мифа об отношениях Кришны с гопи (девушками-пастушками) и что чувственные и плотские образы поэмы нельзя толковать в свете «утилитарного и племенного» значения мифа о плодородии. Важно иметь в виду, что этот миф повествует «непосредственно о наших ощущениях и усладах» (Yourcenar 1982: 182). Поэтому отметины и царапины, появляющиеся на теле в пылу любовного экстаза, дают выход глубинной, мощной чувственности. Письмена, начертанные ногтями и кровью, превращают тело в рукопись, и это важная часть подобной чувственной игры.

Индийский эротический миф и заключенную в нем идею письма можно спроецировать как на татуировки, так и на современную практику пирсинга. Мы говорим о модной практике, которую мало кто связал бы с письмом или чувственностью, скорее – с привлекательностью такого украшения, как серьги. Однако резонно задаться вопросом, ради чего женщины и мужчины всех возрастов добровольно подвергают себя своего рода пытке, сопряженной с болезненными ощущениями при прокалывании мочки или других участков уха, носа, бровей и прочих частей тела, включая гениталии, а затем вставляют в эти специально проделанные отверстия украшения, драгоценные камни, кольца из золота и других металлов. В этой моде, несомненно, присутствует элемент чувственного наслаждения. И любители пирсинга первыми скажут, что сам акт прокалывания, особенно некоторых участков тела, вызывает прилив мазохистского наслаждения, повторяемый затем всякий раз, как в отверстие вставляется украшение.

Как и татуировки, пирсинг составляет часть обряда инициации во многих культурах, где драгоценные камни или украшения на лице или теле указывают на социальный статус человека, его возраст и роль в обществе. В действительности пирсинг имеет характер инициации и в обществе, следующем моде. Конечно, мы прокалываем уши просто потому, что хотим носить украшения, которые нам нравятся. Однако нельзя совсем упускать из виду чувственный компонент боли: если при прокалывании уха или пупка он ничтожен, то в других случаях выходит за пределы мазохизма.

Поэтому татуировки и пирсинг – способы писать на теле. Последовательное и часто маниакальное накопление таких нестираемых знаков, периодически ритуально вырезаемых на теле, следует логике «бриколажа», если воспользоваться понятием, которым Леви-Стросс определял практики, где скопление знаков приобретает уникальный смысл, не зависящий от функциональных, практических и эстетических причин их появления (Lèvi-Strauss 1966). Бриколаж проколов на теле – это свод правил, диктуемых конкретным человеком. Это своего рода синтаксис, который каждый из нас выстраивает свободно, но в рамках жестких правил. Тело, таким образом, превращается в вещь, в страницу, на которой пишут. Вместе с тем письмо дает ей новую жизнь, опять же выходящую за пределы тела. Любая постоянная модификация навсегда оставляет отпечаток как воспоминание, опыт или метаморфоза, после которых нет пути назад. Это как шрам, остающийся после прооперированной раны, полученной в результате несчастного случая. Однако, в отличие от таких шрамов, это добровольный выбор, к тому же выбор из широкого ассортимента рисунков в тату-салоне или украшений. Впрочем, шрамы, как морщины и другие приметы времени, подчеркивают выносливость тела и его независимость от воли субъекта, которому оно принадлежит. Тело падает, болеет, получает травмы; достигнув своих пределов, оно умирает. Именно во время таких «несчастных случаев» телу открывается власть, которой оно обладает над «живущим в нем» человеком.

Мода дает возможность осмыслять эти телесные границы, выходить за пределы категорий гендера, идентичности и даже вида. Мы люди, но гротескные обличья, стили и письмена моды способны вывести нас за пределы человеческого.

Глава 7 Человеческое и внечеловеческое

Порномода