Модельер

Юля отодвинула стул и села напротив. С кухни доносился аппетитный запах. Руки она держала перед собой, и под ногтями Влад видел полоски теста.

— Рустам сначала меня чуть не прибил. Он позвал меня к себе, посадил на соседний стул и разговаривал со мной долго, как отец с маленьким, сильно нашкодившим ребёнком.

После Африки Влад пребывал в странном подвешенном состоянии. Его не смог бы впечатлить, кажется, даже патриарх православной церкви, вышедший к утренней службе в одном из его костюмов. Он просто молчал, а Юля, отчаявшись дождаться какой бы то ни было реакции, сказала:

— Тебя хотели купить Дживанши. Это один из самых влиятельных модных домов… ну да ты и сам, наверное, знаешь, что я тебе объясняю. Так вот. Я им отказала. Сказала, что мы ещё как-нибудь побарахтаемся сами.

— Это как если бы я поступил к ним на работу? — уточнил Влад, вспомнив свой предыдущий опыт так называемого «сотрудничества».

— Я посчитала, что нам пока ещё рано терять независимость, — повторила Юлия. Чуть помедлила, изучая лицо Влада. — Скажи, ты не очень злишься?

Влад поднял глаза, и Юле захотелось закричать: «я не умею плавать!», настолько глубок казался там океан. Точно её, совсем ещё маленькую девочку, несёт к воде отец, чтобы учить держаться на воде.

— Я, кажется, тебе говорил, что я особенно не разбираюсь во всех этих вещах.

Женщине показалось, что он сейчас скажет «именно поэтому я с тобой вожусь», столько детской непосредственности было в голосе, но он не сказал. Лексикон его взрослел с опережением, вместе, должно быть, с телом: когда Юля впервые познакомилась с молодым модельером там, в сыром подвале, она отмечала угловатость в движениях Влада: комплекция его тогда уже сформировалась, а вот движения, ужимки, повадки остались немного подростковыми, как будто у молодого пса, который пытается поместиться в коробку, в которой спал, когда был щенком.

Влад продолжал:

— Поэтому всецело полагаюсь на тебя. Делай всё, что считаешь нужным. Я не хочу влезать во все эти организационные штуки. Мне не интересно.

Юля всё равно старалась рассказывать Владу о всём, что так или иначе связано с ним. Ей было странно: как можно не интересоваться своими же делами?

Рустам пытался объяснить:

— Юля, он же как священник. Ну, в смысле, вот смотри: строится, допустим, деревенский храм. И нашему Владику, как священнослужителю, не интересно рассматривать архитектурный проект, и уж тем более наблюдать, как становится на место каждая балка. Он не любит запах краски и звук рубанка, он не хочет сидеть на каждой скамье. Всё, что ему нужно, и что, в сущности, от него требуется, это занять готовый храм и создать там необходимую атмосферу. Ты ходила когда-нибудь в церковь?.. Ну вот. Говорю тебе, любая деревянная халупа на двадцать пять мест с одной-единственной иконкой может легко обогнать в намоленности любой городской храм с куполами. Ведь он и строится-то не ради интерьера, а ради атмосферы. Понятно?

Юлия кивала, и всё равно каждый раз поражалась пустым глазам и механическим кивкам Влада. Как будто рассказывает ему спортивные новости. Влад, и только Влад, похоже, волновал её в тот период жизни.

Савелия же волновали её отношения с дочерью.

В бесконечно тягучие, как жевательная резинка, дни до пресс-конференции, Савелий и Влад один раз застали в бутике вместе с Юлей Ямуну и подивились произошедшей с девочкой перемене.

Сав тогда отвёл Влада в сторону и спросил:

— Кажется, раньше она не была такой серьёзной.

— Раньше она молчала, — возразил Влад, с ностальгией вспоминая время, когда Савелий работал на Юлию суфлёром, а на Влада — своеобразным криптоманьяком, дешифровщиком его эмоций для окружающих людей. Он, Савелий, в сущности, был кем-то вроде лицевых мышц, голоса и повадок Влада, вынесенных в отдельное тело. — Такой голос из кого угодно сделает саму серьёзность. Бульдозер, а не женщину.

— Я про Ямуну.

— Про девочку? — удивился Влад. — А что с ней?

— Серьёзная. Смотри, как она смотрит на манекены? Совершенно без страха.

— Она их уже, наверное, навидалась…

— Да нет. Смотри внимательнее, — негромко говорит Савелий.

Ямуна прогуливалась среди ряженых кукол, запихав в карманы руки. Она в цветастом комбинезоне, джинсах, волосы убраны в хвост — концы их давно пора бы уже подравнять. Она осматривается с видом попавшей в сказочную страну Алисы — точнее сказать, другой девочки, которая не понаслышке знает о путешествиях Алисы, Элли и других сказочных героинь, то есть заранее неплохо подготовлена к тому, что рано или поздно и она, зазевавшись, пройдёт сквозь зеркало, рухнет в чью-нибудь нору, залезет в шкаф и почует сквозь резкий запах талька и слежавшейся шерсти легчайший аромат снега.

И сейчас настороженно крутит головой, пытаясь понять, в какую конкретно сказку она угодила.

— Я как-то был у них дома, — говорит Влад. — Юлия готовила нам кашу, а Ямуна разбавляла её вареньем. Я не очень силён в детях, но мне показалось, она положила слишком мало варенья. Хотя, я в её годы тоже не очень любил сладости.